В «Летописи Пятигорска» Л. Н. Польского читаем: «1829 год. Предписание генерала Емануеля об экспедиции в Гришкину Балку под Бермамытом за соснами. Привезенные оттуда 210 сосен 11 (23) октября были посажены на Мизантропической тропе у Елизаветинского источника». Так выходит, старая сосна, растущая неподалеку от Академической галереи, отмечает в этом году свое 180-летие! Что ж, по случаю юбилея следует преподнести ей подарок - небольшой рассказ о судьбе именинницы.
Летней порой мимо нее пройдешь и не заметишь. Стоит она чуть в стороне от торной аллеи, теряясь в буйной поросли окружающих деревьев. А вот зимней порой колючие лапы ее ветвей у всех на виду, особенно когда серебрятся мохнатым инеем. Тогда эта одинокая сосна чудесным образом преображается. Она вся сверкает, искрится в солнечных лучах или отсветах вечерних городских огней. Невольно вспомнишь «На севере диком стоит одиноко...».
И хоть не на голой вершине стоит она, а на склоне горы Горячей, близ Академической галереи, совсем не случайно при виде ее приходят на ум лермонтовские строчки - ведь когда-то она была известна среди пятигорчан, как «Лермонтовская сосна». Какая связь между ней и поэтом? И вообще, откуда она взялась? Почему стоит тут в одиночестве, когда все другие пятигорские сосны тянутся друг к дружке? Что за дорожка, которая никуда не ведет, проходит у ее подножья?
Начнем с того, что не местная она уроженка - сосны на Пятигорье сами собой не росли, пока не появились питомники. Приходилось привозить издалека. Вот и эта появилась на свет в диком горном ущелье, далеко за Кисловодском. Никто не тревожил ее покой. Но однажды, давней-давней осенью, в вековую тишину спящего ущелья ворвались людские голоса, скрип колес, конское ржанье. Полсотни солдат с бравым унтером во главе рассыпались по склону, отыскивая молодые сосенки. Выхватывали их из лесной чащи, как жеребят из табуна, пеленали рогожей и грузили на телеги. С прохладных высот, где воздух чист и свеж, где корни нежатся в рыхлой лесной почве, привезли пленниц в места, вовек не знавшие хвойных деревьев.
Зачем? На потребу человечью. Меж двух отрогов Машука у горячих минеральных ключей заложен был поселок, куда многие россияне ехали искать здоровья. Но жарко людям без тени, а глазам их скучно без зелени. Вот и вышло распоряжение от высокого начальства разбить в поселке цветники, насадить парки, бульвары, проложить тенистые аллеи. Одна из них протянулась по горе Горячей - ее-то и украсили молодыми сосенками. Тяжело привыкали невольницы к горячей сухости скального склона, скудости почвы и серному запаху в воздухе. Далеко не все выдержали такое испытание. Двести с лишним юных сосенок привезено было с гор, а всего через десяток-другой лет осталось вчетверо меньше.
А тут новая беда. Зимними ночами, в преддверии Рождества, стали приходить на Горячую гору люди с топорами. Выныривали из темноты, словно тати, торопливо секли живую древесную плоть, с треском, похожим на вскрик, доламывали надрубленный ствол и торопливо убегали, унося свою добычу - с трудом доставленную, с муками выросшую сосенку - ради того, чтобы денек-другой потешила домочадцев в праздник.
Уцелевших от топора добивали ветры и гололеды. А потом и вовсе оказались последние сосны где-то сбоку от аллеи, которую проложили заново, чтобы вела к белокаменной галерее, построенной выше старого источника. Там, в стороне, и осталась стоять она, последняя, одна-одинешенька. Совсем как та сосна, о которой написал офицер, ходивший когда-то мимо нее по аллее, которую прозвали «Мизантропической» за то, что бродить по ней любили те, кто избегал людей, уходил от их шума и суеты.
Юный поручик был очень одинок. Это не про дерево - про себя написал он удивительно красивое стихотворение, в котором одинокая, окутанная сыпучими снегами сосна грезит о такой же одинокой и грустной пальме. Он так и не нашел свою пальму, сраженный пулей на исходе жаркого июльского дня. А стихи его близ старушки сосны зазвучали позднее, когда стали приходить сюда поклонники поэта, считавшие, что именно это, пятигорское, дерево он описал в стихах. Правда, это всего лишь красивая легенда, но она связала одинокую сосну с самым знаменитым из гостей Пятигорска.
Ныне соснами никого в Пятигорске не удивишь. И другими зелеными диковинками тоже. Совсем затерялась среди них старая сосна. Да и то, что она - «Лермонтовская», стали забывать. А зря! Ведь в ту пору, когда Михаил Юрьевич бывал в Пятигорске, сосны были здесь очень большой редкостью, не замечать их было нельзя. И, конечно же, гуляя по «Мизантропической» аллее в роковые дни перед дуэлью, он не мог не обращать внимания на пышные колючие ветви над головой. И, как знать, может быть, любуясь ими, поэт вспоминал сосну из своего стихотворения, написанного незадолго до отъезда на Кавказ, где окончилась его жизнь.
Использование контента в рекламных материалах, во всевозможных базах данных для дальнейшего их коммерческого использования, размещение в любых СМИ и Интернете допускаются только с письменного разрешения администрации!
Идёт загрузка...