Кисловодск

В. Ф. Комиссаржевская

Великую русскую артистку Веру Федоровну Комиссаржевскую называли «властительницей дум» передовой молодежи. Она пленяла зрителя своим несравненным искусством. Театр был для нее средством бескорыстного служения людям. «Молодежь, — вспоминала А. М. Коллонтай, — звала ее солнцем». Немногие знали, что как и Л. В. Собинов, Вера Федоровна была близка революционному движению, помогала ему, — то отдавала целиком сбор со своих концертов для забастовщиков или в кассу социал-демократической партии, то авторитетом своего имени вызволяла арестованных товарищей, прятала их от ох­ранки, то в «картонках от модистки» переправляла нелегальную литературу.

Каждую роль Комиссаржевская умела наполнить большим общественным содержанием. Ее любимыми образами были женщины, страдающие и гибнущие в царстве социальной несправедливости, как Лариса в «Бесприданнице» А. Н. Остров­ского или бунтарки против устоев буржуазного мира, как Нора у Ибсена. Особенно хорошо она была в сильных драматических ролях. Летом 1898 года артистка жила и лечилась в тихом уютном Железноводске. В Кисловодске тогда играла сборная труппа антрепренера В. Л. Форкатти. «Вчера был у меня Форкатти, — писала Вера Федоровна артисту К. В. Бравичу, — ... и я играю: 7 июля «Общество поощрения скуки» Крылова (Люба), 10-го — «Горнозаводчик» Ж. Оне (Клара), 12-го «Нину» Мансфельда. Отчего-то чувствую, что успеха иметь не буду».

В следующем письме 10-11 июля она снова пишет Бравичу: «Театр битком, вызывали без конца, а я играла — ужасно и чувствовала, что все актеры разочарованы. А меня смотрели Соловцов, Глебова, Волгина, Форкатти, Синельников... Что-то со мной делается... хочется головой об стену биться. Прямо ужасно. На «Бой бабочек» билетов уже нет. Боже, если бы Вы видели, как я плохо играла. Мне завтра на репетиции стыдно идти». Комиссаржевскую постоянно тревожит чувство творческой неудовлетворенности. Но, судя по реакции публики, играла она в Курзале превосходно, и зрители были в восторге.

Тогда же она написала главному режиссеру Александрийского театра Е. П. Карпову о своем лечении в Железноводске: «У нас все холода были, даже град шел на днях, так что я не могла брать грязевых ванн, взяла всего 4 — ослабеваю после них»2. Вместе с лечащим врачом А. К. Хрщоновичем и его семьей Комиссаржевская ездила смотреть скачки. Очевидно они были на конном заводе графа Строганова, возле горы Змейка. Там и сейчас находится конный завод. В цитированном письме указан и железноводский адрес актрисы: дом Карпова, кв. 56. Это была известная гостиница, памятная тем, что в 1841 году в ней прожил несколько дней М. Ю. Лермонтов. В письме режиссеру дается еще один адрес: «Пишите мне теперь так: Кавказ, Железноводск, д-ру А. К. Хрщоновичу для В. Ф. К.». «Ужасно глупо, — продолжает она далее, — что я не взяла с Вас обещания приехать сюда на те четыре недели, что я здесь буду, а на будущий год, если мы с Вами не станем «чужие», я... Вас сюда затащу; здесь все, начиная с людей, придется Вам страшно по душе, и Вы отдохнете в полном и глубоком смысле этого слова»

В следующий свой приезд в Железноводск в 1900 году в письме от 6 июля своему другу артисту Н. Н. Ходотову она сообщает: «Я приехала вчера. Устроилась довольно хорошо, но не так, как ждала: я думала, что не смогу заниматься, а теперь мне хочется сейчас поработать, и страшно, чтобы что-нибудь не спугнуло этого желания. Завтра начинаю лечение...» Свой образ жизни в Железноводске она рисует так: «Встаю в 7 с половиной часов и иду брать душ, к 10 возвращаюсь, пью кумыс и потом пишу или читаю. В час обедаю, после обеда ложусь на диван с книгой. В 3 часа опять пью кумыс и потом пишу или читаю, а иногда (к сожалению, довольно часто) кто-нибудь придет навестить. В 6 ч. иду гулять до 8 с половиной, потом пью чай и в 10 ч. ложусь. Вот Вам мой отчет — одобряете ли вы его?»

Участие в спектаклях, нарушающее этот режим, истощало ее хрупкие силы, но она безропотно дарила публике свое высокое искусство. В 1902 году, приехав снова на лечение в Железноводск, Комиссаржевская была на распутье: она оставила Александрийский театр, неудовлетворенная его рутинными традициями. Ожидала приглашения в Московский Художественный театр, написав письмо К. С. Станиславскому, но там колебались, пригласить или нет Комиссаржевскую из-за ее слишком своеобразной актерской индивидуальности. «Александрийская Чайка» (в этом театре она сыграла роль в одноименной пьесе А. П. Чехова) так и не стала артисткой театра, эмблемой которого является изображение чайки. И она выбирает иной путь: создает собственный театр.

Из Железноводска 7 июля Комиссаржевская пишет Ходотову, что Станиславский медлит с приглашением в его театр. «Я еду сейчас в Ессентуки играть «Бой бабочек». Она играла в этой пьесе свою «коронную» роль Рози с труппой С. В. Брагина в театре «Парк», а с 28 июня по 21 июля в Пятигорске и Железноводске — в Лермонтовской и Пушкинской галереях.

В Кисловодском Курзале Комиссаржевская приняла участие в трех спектаклях, но ее выступление из-за низкого уровня сборной труппы, по мнению рецензентов, «мало порадовало публику». «Для такой актрисы ставить «Пережитое» непростительно», — писал Скиталец в ростовской газете «Приазовский край». И все же в то лето на курортных сценах Комиссаржевская с успехом сыграла Ларису в «Бесприданнице». Отчаяние она передавала в чудесно исполняемом ею романсе «Нет, не любил он...».

В это время Комиссаржевская жила на даче М. Сергеевой. По плану Железноводска за 1900 год удалось определить, что дача Сергеевой находилась ниже Калмыцких ванн, на склоне Железной горы. Данное место описано 3. А. Прибытковой, дочерью друзей Веры Федоровны, артистов А. Г. и 3. Н. Прибытковых: «Одно лето мы жили вместе в Железноводске... Ей было хорошо, она полной грудью вдыхала радость жизни. Мы жили в одном с ней доме — Вера Федоровна наверху, а мы, мама и нас три сестры, внизу. Помню, как мы с ее балкона, который смот­рел прямо на Бештау, слушали грозу в горах. Зловещие раскаты грома сотрясали балкон, облака густыми рывками налетали на нас и поглощали своей густой массой. Вера Федоровна была в восторге — сегодня ей нравился и грохот грома, и рваные зигзаги молний. Как ребенок веселилась она, «ловила» хлопья облаков и смеялась, смеялась так, как одна умела смеяться! Вся искрилась она радостью и молодостью. А через минуту — погасла. Потухла. Отчего, почему? Кто знал? В такие минуты она замыкалась в себе и старела на глазах».

Сезон 1903 года для Комиссаржевской начался отдыхом в любимом Железноводске. С 13 по 27 июня она снова участвует в гастрольных спектаклях труппы Брагина. В ее репертуаре пьесы «Вопрос» А. С. Суворина, «Горнозаводчик» Ж. Оне, «Монна Ванна» М. Метерлинка. «Родина» Г. Зудермана. В «Горнозаводчике» Комиссаржевская играла вместе с Н. Н. Ходотовым. По отзывам прессы, она имела колоссатьный успех, несмотря на то. что в то лето драматической труппе Брагина на Водах противостояла оперетка А. К. Шулыха. «Опереточной диве» Зинаиде Бауэр покровительствовал директор Вод В. В. Хвошинский, распорядившийся не печатать в газете «Кавказские Минеральные Воды» рецензии на спектакли с участием Комиссаржевской. В популярнейшей тогда московской газете «Русское слово» язвительно писали, что раболепствующая перед дирекцией Вод «опереточная водяная, казенная газета бесстыдно рекламирует «певичку» Бауэр. Для нее по приказу Хвошинского «опустошались все цветники, из казенных садов вехти венки и букеты чуть ли не возами». Живший в то же время в Кисловодске писатель Д. Л. Мордовцев возмущался против запрета Хвощинского печатать статьи о неслыханном успехе Комиссаржевской, чтобы не затмить славу своей протеже Зинаиды Бауэр. Но ничто не смолю преуменьшить успех знаменитой актрисы. «Ее восторженно принимали, — писали в столичных газетах, — аплодировали без конца, подносили букеты, венки, цветочные корзины, засыпали розами и бутоньерками из живых цветов». Даже редактор местной газеты Арабажин, поддавшись общему настроению и рискуя навлечь на себя гнев своего патрона, поместил все-таки восторженную статью о фуроре, произведеннюм игрой Комиссаржевской.

Из Железвоводска одному из основателей ее собственного театра Н. А. Попову она писала: «Не забудьте мне телефонировать в Железноводск лень и час приезда: я хочу вас встретить на Бештау, когда вы в Железноводск приедете». В другом письме к нему Комиссаржевская прост перевести 1000 рублей члену дирекции и пайшику своего театра Н. Д. Красову, сообщая его адрес: Пятигорск, Георгиевская улица, дом Левиной. Сейчас он значится под номером 42 на Теплосерной улице.

Вера Федоровна приезжала на воды и в 1905 году, взволнованная и потрясенная революционными событиями и запрещением постановки в театре «Детей солнца» М. Горького. 22 июня она играла Нору в одноименной пьесе Ибсена в Кисловодском Курзале. Ее Нора навсегда осталась в истории русского театра. Зал, как всегда, был переполнен. Едва актриса вышла на сиену, как тишина взорвалась от бурных аплодисментов. Особенно любившая Комиссаржевскую молодежь устраивала ей такие овации, что спектакль несколько раз прерывался.

24 июня артистка участвовала в спектакле в Пушкинской галерее Железноводска. Сбор от него пошел на революционные нужды. Несмотря на то, что на другой день предстояла трудная роль Авдотьи Степановны в пьесе С. А. Найденова «Авдотьина жизнь», она не отказалась от участия в этом благотворительном спектакле. Хотя «Нора» и «Авдотьина жизнь» шли только после двух репетиций, и Комиссаржевская выступала со случайной труппой, обе эти роли она сыграла блестяще. Изюмова играл с ней замечательный драматический артист Б. А. Горин-Горяйнов. Он вспоминал: «Зал был переполнен, Веру Федоровну встречали и провожали овациями. Свободные от спектакля актеры смотрели пьесу из-за кулис, и когда Вера Федоровна стояла у входа или шла к себе в уборную, они ее окружали и выражали свое восхищение». Товарищи по сцене очень любили эту поразительно скромную, одухотворенную женщину, ей никто не завидовал: несравненна! Рецензент спектакля отметил в «Пятигорском листке»: «Вызовы, овации были только слабым вознаграждением за доставленное ею художественное наслаждение».

Гораздо охотнее, чем в спектаклях случайных сборных гастрольных трупп, Комиссаржевская участвовала на Водах в концертах, где одна под рояль и даже гитару, аккомпанируя себе, тепло и задушевно пела романс Ларисы из «Бесприданницы» или мелодекламировала под музыку А. С. Аренского стихотворение в прозе И. С. Тургенева «Как хороши, как свежи были розы». Читая шутливое стихотворение «Сны», она поворачивала веер, будто в его складках были спрятаны сны... После слов «Кричу: «Спасите!..» и проснулась» веер закрывался.

Приезжала на Воды актриса и в 1907 и 1909 годах незадолго до смерти от черной оспы на гастролях в Ташкенте. Но в эти сезоны перед курортной публикой она не выступала. То были годы творческих исканий, горького разочарования в направлении созданного ею в Петербурге символического театра. Июлем 1907 года датированы написанные Комиссаржевской в Железноводске письма В. Я. Брюсову и В. Э. Мейерхольду. А в письме критику Н. Е. Эфросу она сообщала: «Сделали мне операцию в Петербурге вполне благополучно, но через две недели я простудилась и схватила воспаление брюшины и была буквально при смерти. Не умерла, оказывается, а главное, здесь на Кавказе совсем вылечилась. Кончаю теперь курс лечения и 15 августа буду в Петербурге». О пребывании ее в Кисловодске в 1909 году свидетельствует еще одно письмо. «Неделю в Кисло­водске отдыхала великолепно... Чувство совершенной свободы сменило усталость, и быстро укрепились нервы». «Я отдыхаю, купаюсь в солнце», — это было последнее впечатление Веры Федоровны Комиссаржевской о Кавказских Минеральных Водах. В 1910 году она умерла.