МОСКВА

Тем, кто желает самостоятельно познакомиться с памятными местами столицы, связанными с жизнью и творчеством М. Ю. Лермонтова, предлагается совершить экскурсию по маршруту: Лермонтовская пл. (на месте нынешнего высотного здания стоял дом, в котором родился Лермонтов; памятник поэту) — ул. Воровского, 26 (на месте этого здания стоял дом, где поэт жил в 1827—1829 годах) — Малая Молчановка, 2 (Дом-музей М. Ю. Лермонтова) — ул. Горького, 7 (на месте нынешнего Центрального телеграфа находилось здание Московского университетского благородного пансиона) — просп. Маркса, 18 (Московский университет) — Пушкинская ул., 1/6 (Дом союзов) — пл. Свердлова, 2 (Большой театр СССР) — Красная пл. (Московский Кремль) — Погодинская ул., 10—12 («Погодинская изба») — Рождественский бульв., 14 (дом, в котором был литературный салон Павловых) — Страстной бульвар, 10 (быв. книжная лавка Ширяева) — Страстной бульв., 6 (быв. дом Свербеевых) — Ленинградский просп., 40 (Петровский дворец). Лермонтовская площадь (быв. площадь Красных ворот). На месте высотного здания, отмеченного мемориальной доской, стоял дом, где в ночь со 2 на 3 октября 1814 года родился М. Ю. Лермонтов. Памятник поэту. Проезд на метро до станции «Красные ворота», выход на Каланчевскую улицу.

Лермонтовская площадь получила свое название в 1941 году в ознаменование столетия со дня гибели М. Ю. Лермонтова. В июне 1965 года на площади в сквере был открыт памятник Лермонтову, выполненный скульптором И. Д. Бродским (архитекторы Н. Н. Миловидов, А. В. Моргулис и Г. Е. Саевич). Бронзовая пятиметровая статуя на цилиндрическом постаменте находится в центре гранитной площадки, ограниченной с одной стороны декоративной решеткой с изображением Демона и схватки Мцыри с барсом. У входа на площадку стела с выбитыми на ней строками из поэмы «Сашка»: «Москва, Москва... люблю тебя как сын, как русский, — сильно, пламенно и нежно!»

Е. А. Арсеньева настояла на том, чтобы ее слабая здоровьем дочь Мария Михайловна вместе с зятем Юрием Петровичем Лермонтовым еще в августе 1814 года перебралась в Москву под наблюдение опытных врачей... Молодая чета Лермонтовых поселилась в доме генерал-майора Федора Николаевича Толя, расположенном на перекрестке дорог, идущих от Красных ворот к Сухаревке и с Каланчевки к Красным воротам. Долгое время считали, что дом этот был трехэтажным. Не так давно архитектор Маргарита Васильевна Фехнер нашла в архиве изображение дома Ф. Н. Толя: это двухэтажное без украшений, с толстыми стенами и неглубокими нишами здание, состоявшее из двух флигелей. В каком из флигелей поселились Лермонтовы, установить не удалось. Крестили Лермонтова 11 октября 1814 года в церкви Трех святителей, неподалеку от Красных ворот. Церковь Трех святителей не сохранилась — ее снесли в конце 20-х годов нашего века. Семья Лермонтовых перезимовала в Москве, а в апреле 1815 года переселилась в имение Е. А. Арсеньевой — село Тарханы, Чембарского уезда, Пензенской губернии (ныне село Лермонтово, Белинского района, Пензенской области), где и прошли детские годы поэта.

Улица Воровского (быв. Поварская), 26. На месте нынешнего здания стоял дом, где Лермонтов с бабушкой жил в 1827—1829 годах1. Ехать на метро до станции «Арбатская», выйти на проспект Калинина, идти пешком по нему и далее, оставляя слева церковь Симеона Столпника, по улице Воровского к дому 26. Дом Е. А. Костомаровой, в котором в 1827 году поселилась Арсеньева с внуком, находился в тихом в те времена уголке Москвы. Здесь, в небольших, но уютных особняках, зачастую неподалеку одна от другой селились дворянские семьи, связанные между собой родством.

Е. А. Арсеньева, привезшая внука весной 1827 года в Москву, чтобы дать ему серьезное образование, нашла подходящее жилье не сразу. Предполагается, что поначалу она и юный Лермонтов жили у Мещериновых (Трубная ул., 11, дом не сохранился)1. В дворянской семье Мещериновых, дальних родственников Лермонтова, увлекались литературой, музыкой, живописью. В этом доме была большая библиотека и ценная коллекция картин. Петр Афанасьевич Мещеринов, подполковник лейб-гвардии Кирасирского полка, был дружен со своим бывшим сослуживцем Павлом Моисеевичем Меликовым — героем войны 1812 года, потерявшим в Бородинском сражении правую руку. Мишель жадно впитывает первые впечатления московской жизни. Он близко сходится с сыновьями П. А. Мещеринова — Владимиром, Афанасием и Петром. Много времени проводит в доме на Трубной и М. Е. Меликов, племянник хозяина, впоследствии ставший художником. Вспоминая потом о поэте, он отметит: «Я никогда не в состоянии был бы написать портрета Лермонтова при виде неправильностей в очертании его лица, и, по моему мнению, один только К. П. Брюллов совладал бы с такой задачей, так как он писал не портреты, а взгляды...»

Та атмосфера жизни, в которую юный Лермонтов окунулся в Москве, способствовала развитию пробудившегося у него еще ранее интереса к истории, литературе, музыке, живописи и театру. Помыслы бабушки, души не чаявшей в своем внуке, сосредоточены были на заботах об образовании, о разностороннем развитии одаренного мальчика. По совету Мещериновых стали готовить его к поступлению в Московский университетский благородный пансион. Для этого по рекомендации жены Петра Афанасьевича, Елизаветы Петровны Мещериновой, с осени 1827 года к Лермонтову был приглашен в учителя Алексей Зиновьевич Зиновьев, человек прогрессивных убеждений, преподаватель русского и латинского языков в Пансионе. Он стал первым литературным наставником будущего поэта. Мещериновы обратили внимание на увлечение подростка рисованием, лепкой, выдающее в нем незаурядные способности, и по их совету в домашние учителя к нему пригласили художника Александра Степановича Солоницкого. О своих занятиях Лермонтов писал в Апалиху двоюродной тетке Марии Акимовне Шан-Гирей, относившейся к нему по-матерински.

Ю. П. Лермонтов наезжал в Москву из Кропотова проведать сына чаще один, иногда вместе со своими сестрами. Сын радовал отца увлеченностью чтением, быстрым продвижением в постижении наук, заметными успехами в живописи. «Папенька сюда приехал, и вот уже две картины извлечены из моего portefeuille, слава богу, что такими любезными мне руками!..» — писал Лермонтов М. А. Шан-Гирей. Осенью 1828 года в Москву приехал Павел Петрович Шан-Гирей (муж Марии Акимовны) вместе со своим старшим сыном Акимом. Он привез и сына пензенского помещика Г. П. Давыдова — Николая. Мальчики около двух лет воспитывались в Тарханах вместе с Мишелем — бабушка заботилась о том, чтобы внук рос среди сверстников, и вот разлученные на время мальчики снова вместе. Их сближало увлечение литературой, в 1828—1829 годах они выпускали рукописный журнал «Утренняя заря».

Юный Лермонтов часто бывал у жившей неподалеку Е. А. Столыпиной, вдовы брата Арсеньевой — генерал-майора Д. А. Столыпина. От Екатерины Аркадьевны Лермонтов мог услышать рассказы о ее муже и своем двоюродном деде, участвовавшем в военной кампании 1805—1807 годов и отличившемся под Аустерлицем. В 20-е годы Дмитрий Алексеевич служил в Южной армии и был в дружеских отношениях с П. И. Пестелем. Декабристы в случае успеха восстания предполагали ввести Д. А. Столыпина вместе с его братом Аркадием Алексеевичем, Н. С. Мордвиновым и М. М. Сперанским в состав Временного правительства. Его скоропостижная смерть в Середникове, совпавшая по времени с начавшимися в Москве арестами после подавления восстания на Сенатской площади, вызвала немало толков.

Екатерина Аркадьевна, любившая музыку, превосходно играла на фортепиано. М. М. Сперанский, восхищаясь ее игрой, сравнивал ее музыкальное дарование с талантом всемирно известного ирландского композитора Д. Филда, жившего с 1804 по 1831 год в России. Под благотворным воздействием Е. А. Столыпиной развивались музыкальные способности Лермонтова. Зимой у Екатерины Аркадьевны собиралась молодежь, устраивались музыкальные вечера и танцевальные праздники. С ее детьми Лермонтова связывали дружеские отношения.

В это же время началась дружба и с младшим поколением Лопухиных. Лопухины жили неподалеку от Поварской, они занимали усадьбу, состоявшую из окруженного садом деревянного дома на углу Большой Молчановки и Серебряного переулка (дом этот был снесен в 1964 году). В семье Лопухиных, Александра Николаевича и Екатерины Петровны (урожд. Верещагиной), было четверо детей: три дочери — Елизавета, Мария и Варвара и сын Алексей. Близким другом Лермонтова становится Мария Александровна Лопухина. Ей он поверял свои тайны, с ней делился своими мечтами. Их дружеские отношения сохранились и после отъезда поэта из Москвы. В письмах к ней он посылал свои стихи. Ей, переселившись в Петербург, писал 2 сентября 1832 года: «...Москва — моя родина и всегда ею останется. Там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив!» Дружба с Алексеем Александровичем Лопухиным продолжалась до конца дней поэта. Особенно сблизили их студенческие годы. Сыну А. А. Лопухина и В. А. Оболенской Лермонтов посвятил стихотворение «Ребенка милого рожденье...»

Проявившаяся в Москве яркая одаренность Лермонтова заинтересовала тех, кто умел понимать и ценить поэзию и живопись. Одна из дальних родственниц (он называл ее дорогой кузиной) — Александра Михайловна Верещагина с тех пор и до самого своего отъезда за границу становится внимательным и строгим другом поэта, а переписка, начавшаяся после его переезда в Петербург, свидетельствует об искренности и задушевности их отношений. В Сашеньке Верещагиной, наделенной острым саркастическим умом, Лермонтов обрел интересного собеседника. /p>

В альбом А. М. Верещагиной (в замужестве баронессы Хюгель) он вписал несколько стихотворений — среди них «Ангел», «Желанье» («Отворите мне темницу») и др. В 1831 году юный поэт посвятил ей поэму «Ангел смерти». А. М. Верещагина, высоко ценя дарование своего юного друга, бережно хранила его стихи и рисунки. Часть большого собрания рисунков Лермонтова из архива Верещагиной ныне находится в Колумбийском университете, остальные — в архивах СССР.

Малая Молчановка, 2. Дом-музей Лермонтова. С улицы Воровского пройти по Большому Ржевскому переулку на Малую Молчановку и свернуть налево к дому 2. В небольшой особняк, принадлежавший Черновой, Е. А. Арсеньева перебралась в начале августа 1829 года. Дом, который наконец пришелся ей по душе, был построен после пожара 1812 года и представлял собой деревянное одноэтажное здание с мезонином в стиле ампир. В этом доме Лермонтов прожил вплоть до своего отъезда летом 1832 года в Петербург. Дом на Малой Молчановке — единственное в Москве сохранившееся до наших дней здание, в котором жил Лермонтов. Стены дома на Молчановке были свидетелями и горьких, и счастливых часов, выпавших на долю юноши. Здесь он радовался встречам с отцом, который наезжал в Москву повидаться с сыном. В этот дом в октябре 1831 года пришло известие о кончине Юрия Петровича Лермонтова. Только со смертью отца разрешилась затянувшаяся на долгие годы тяжба Е. А. Арсеньевой с нелюбимым зятем за право воспитывать рано оставшегося без матери ребенка. Юрий Петрович тяжело переживал разлуку с ним. Страдал и сын от непрекращавшихся распрей между бабкой и отцом. Горечью постигшей его тяжелой утраты проникнуто стихотворение Лермонтова «Ужасная судьба отца и сына...», написанное в скорбные дни октября 1831 года.

В ноябре 1831 года Лермонтов познакомился с приехавшей в Москву из деревни младшей дочерью Лопухиных — шестнадцатилетней Варварой Александровной. Вареньке Лопухиной суждено было стать одной из самых глубоких сердечных привязанностей Лермонтова. А. П. Шан-Гирей вспоминал впоследствии: «Будучи студентом, он был страстно влюблен... в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную В. А. Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная... Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей...»

Варенька Лопухина отвечала Лермонтову взаимностью, но многолетняя разлука воспрепятствовала дальнейшему развитию отношений молодых людей, казалось бы самой судьбой предназначенных друг для друга. В 1835 году В. А. Лопухина вышла замуж за Н. Ф. Бахметева, бывшего много старше ее. Брак этот состоялся скорее всего по настоянию родных. Для Лермонтова неожиданное замужество В. А. Лопухиной явилось жестоким ударом: горечь тяжело переживаемой им утраты на многие годы наложила заметный отпечаток на его творчество. К образу Вареньки Лермонтов неоднократно возвращался и в поэзии, и в живописи. Она в изображении Лермонтова — воплощение простоты и естественности, не часто встречаемой в светских салонах.

Она не гордой красотою
Прельщает юношей живых,
Она не водит за собою
Толпу вздыхателей немых.
И стан ее не стан богини,
И грудь волною не встает,
И в ней никто своей святыни,
Припав к земле, не признает.
Однако все ее движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.
Но голос душу проникает,
Как вспоминанье лучших дней,
И сердце любит и страдает,
Почти стыдясь любви своей.

Варвара Александровна послужила прототипом Веры в драме «Два брата», повести «Княгиня Лиговская» и романе «Герой нашего времени».

Муж В. А. Лопухиной, ревновавший свою жену к Лермонтову, уничтожил все его письма к ней. В 1839 году она передала подруге своей юности А. М. Верещагиной хранившиеся у нее стихи и рисунки Лермонтова. Ныне один из акварельных портретов В. А. Лопухиной работы Лермонтова (1835—1836) хранится в Колумбийском университете. Недавно снимок с него был доставлен в Ленинград, и теперь он воспроизводится во всех советских изданиях. Два других портрета находятся в СССР и широко известны.

В 1954 году на стене дома 2 по Малой Молчановке появилась мемориальная доска, а в 1981 году здесь после реставрации открылся мемориальный Дом-музей М. Ю. Лермонтова, филиал Государственного литературного музея (открыт для посетителей в четверг, субботу и воскресенье с 11 до 18 часов, в среду и пятницу с 14 до 21 часа; в понедельник, вторник и последний день месяца музей закрыт). В том же, 1981 году был издан составленный З. В. Гротской путеводитель «Дом-музей М. Ю. Лермонтова».

Дом-музей М. Ю. Лермонтова на Малой Молчановке знакомит с московским периодом жизни поэта. Открытию этого музея предшествовала многолетняя исследовательская работа, связанная с реставрацией дома и с подготовкой экспозиции. Здание восстановлено по первоначальным планам. Воссозданы комната бабушки, малая гостиная, зал, комната Лермонтова в мезонине. Творцы этого музея ставили перед собой цель воссоздать облик и атмосферу московского «дома юности» гениального русского поэта. Ими переданы особенности быта дворянской семьи, в которой прошли отрочество и юность поэта.

Обстановка комнаты Е. А. Арсеньевой (урожд. Столыпиной) проливает свет на внутренний облик ее хозяйки — самоотверженной и независимого характера женщины. На столе в этой комнате выставлен портрет Сперанского: Е. А. Арсеньева была дружна с ним, не испугала ее и опала старого приятеля. Жизнь бабушки была всецело подчинена интересам внука, она пеклась о нем и вникала во все, что имело отношение к его заботам и учению. В ее комнате поэтому не случайно оказались учебники (в частности, курс математики Безу с автографом Лермонтова), по которым занимался Мишель, книги и альманах «Цефей» за 1829 год, составленный из стихов и прозы, авторами которых были воспитанники Московского университетского благородного пансиона. На стене — одно из наиболее ранних изображений Тархан (картина Л. Х. Фрике, масло, 1849).

Малая гостиная — комната, в которой всегда царило веселое оживление. Здесь звучали стихи, разгорались жаркие споры, сменявшиеся задушевными беседами молодых людей, — их интересовало все на свете, в том числе вечные проблемы бытия, насущные и острые вопросы русской общественной жизни. Собирались друзья пансионских и студенческих лет: бывали А. Д. Закревский, М. И. Сабуров, Д. Д. Дурнов, Н. И. Поливанов, частенько заходили Лопухины, А. М. Верещагина, Е. А. Сушкова и другие. В малой гостиной представлены любимые книги Лермонтова, среди них Шекспир, Шиллер, Пушкин. Здесь и ранние живописные работы Лермонтова, один из портретов Вареньки Лопухиной, изображенной в костюме испанской монахини. Тут можно увидеть и журнал «Атеней» со стихотворением Лермонтова «Весна». В большом зале отдыхала и веселилась молодежь, ставились домашние спектакли, пьесы для которых сочинял Лермонтов вместе со своими друзьями, звучала музыка. На стенах — портреты бабушки, матери и Лермонтова-ребенка. В зале стоит рояль, на нем — ноты, здесь же — скрипка.

В комнате Лермонтова, в мезонине, воссоздана атмосфера той напряженной духовной, наполненной творческим горением жизни, которой жил поэт в Москве. Портреты Байрона и Пушкина, бюст Наполеона, гравюра с видом Кавказа, журналы той эпохи, томики пушкинских произведений — все эти экспонаты рассказывают о его интересах. Столик для живописных работ с красками и рисунками («Чета белеющих берез», «Портрет Ю. П. Лермонтова») напоминает о его увлечении живописью. В музее довольно большая библиотека — книги на русском и иностранных языках дают представление о круге чтения поэта.

Два зала в музее отведены под экспозицию живописного наследия Лермонтова. Здесь можно ознакомиться с его картинами, акварелями, рисунками, на которых изображены виды Кавказа, сражение при Валерике, друзья. Драгоценной реликвией московского музея является акварельный автопортрет Лермонтова 1837 года, подаренный им в 1838 году В. А. Лопухиной, в замужестве Бахметевой. Переданный ею на хранение А. М. Верещагиной (Хюгель), он был обнаружен в замке Хохберг и привезен в 1962 году И. Л. Андрониковым из ФРГ на родину поэта.

Улица Горького (быв. Тверская), 7. На месте нынешнего Центрального телеграфа находилось здание Московского университетского благородного пансиона. С Малой Молчановки выйти на Калининский проспект, повернуть налево мимо Дома книги к Суворовскому бульвару, далее по бульвару до пересекающей его улицы Герцена; свернув направо, идти по улице Герцена в сторону консерватории до улицы Станкевича, которая ведет к улице Горького; снова повернув направо, по улице Горького пройти к зданию Центрального телеграфа. В начале XIX века здесь стояло трехэтажное здание Московского университетского благородного пансиона, где с 1 сентября 1828 года по 16 апреля 1830 года учился Лермонтов. С 8 часов утра до 6 часов вечера проводил он время в просторном здании Пансиона, построенном в виде каре — с внутренним двором и садом. На ночь возвращался домой, так как был определен полупансионером.

Пансион считался привилегированным учебным заведением, имевшим права Царскосельского Лицея, но в отличие от него не входил в систему военных учебных заведений. Учение в нем длилось шесть лет. Окончившие Пансион имели права на те же чины табели о рангах, что и выпускники Московского университета, а также право на производство в офицеры. Лермонтов был принят сразу в четвертый класс. А. З. Зиновьев, подготовивший его к поступлению, и в Пансионе продолжал опекать своего воспитанника. Позже он написал воспоминания о Лермонтове, в которых отметил «раннее развитие его самостоятельного и твердого характера». Программа обучения в Пансионе была универсальной: здесь учили физике, математике, естественным наукам, географии, военному делу, богословию, музыке, танцам, рисованию, ораторскому искусству, юридическим наукам, истории и словесности. Воспитанникам предоставлялось право углубленного изучения тех предметов, которые их больше всего интересовали. Особенно поощрялось самостоятельное литературное творчество. В Пансионе выпускались рукописные журналы и альманахи: «Арион», «Маяк», «Пчелка», «Улей».

Из стен Московского университетского благородного пансиона вышли замечательные русские писатели: В. А. Жуковский, А. С. Грибоедов, Н. П. Огарев, В. Ф. Одоевский, Ф. И. Тютчев. Здесь была жива память о декабристах, среди которых были воспитанники Пансиона Н. М. Муравьев, П. Г. Каховский, В. Ф. Раевский, Н. И. Тургенев. Это учебное заведение способствовало духовному становлению своих питомцев, приучая их с юных лет к упорному труду, прививая вкус к знаниям, знакомя с научными достижениями своего века. Пансион был тесно связан с Московским университетом. В годы учения Лермонтова инспектором здесь был профессор университета М. Г. Павлов — личность чрезвычайно яркая, человек многосторонне образованный. Он увлекался новейшими философскими теориями, интерес к которым в русском обществе второй половины 20-х — начала 30-х годов необычайно возрос. Особенно популярными были теории молодого Шеллинга и Гегеля. Их научные воззрения помогали выработать новый взгляд на мир и создать собственные философские теории. Н. Л. Бродский, автор научной биографии Лермонтова, так определяет заслуги Павлова: «Несколько поколений русской молодежи были обязаны ему пробуждением в них интереса к философии, к теоретическим проблемам, стремлением выработать целостное мировоззрение».

Стремление к философскому осмыслению мира и углубленный интерес к теоретическому мышлению были характерны для основных педагогов Пансиона, в том числе для М. А. Максимовича, который вел естественную историю; Д. М. Перевощикова, преподававшего физику и механику; Н. Н. Сандунова, профессора русского законоведения и др. Эстетические вкусы воспитанников формировались под воздействием Д. Н. Дубенского, А. Ф. Мерзлякова и С. Е. Раича.

Автор книги «Опыт о народном русском стихосложении» (1828) — Д. Н. Дубенский был страстным пропагандистом русского фольклора, он прививал своим ученикам любовь к родному языку и национальному искусству. А. Ф. Мерзляков — поэт, переводчик и критик — преподавал эстетику. «Человек даровитый и умный, душа поэтическая» (по словам Белинского), он был знатоком античных поэтов и трагиков и сам сочинял песни в духе русской народной поэзии. Дар импровизатора, безошибочное эстетическое чутье, блестящее ораторское мастерство способствовали большой популярности Мерзлякова среди учащихся. В старших классах Пансиона читал русскую словесность и вел практические занятия по литературе С. Е. Раич. Член «Союза благоденствия», он с 1821 года отошел от политической деятельности и занялся исключительно литературой и журналистикой. Раич встречался с А. С. Пушкиным, П. А. Вяземским, А. А. Дельвигом, Е. А. Баратынским. Он знакомил своих учеников с шедеврами мирового искусства, смело вводил в курс современных литературных исканий и неизменно поощрял самостоятельные поэтические пробы пера.

Лермонтов был в числе лучших учеников. Сохранилась «Ведомость о поведении и успехах Университетского благородного пансиона воспитанника 4-го класса М. Ю. Лермонтова». В ней прилежание и поведение отмечены оценкой «весьма похвально». По всем предметам, за исключением закона божьего и латинского языка, был проставлен высший бал — «4». Внизу сделана приписка Лермонтова: «Я сижу вторым учеником». В Пансионе, выступая на публичном акте, Лермонтов играл на скрипке концерт Маурера, читал стихотворение Жуковского «Море». Он рисовал и получал призы за свои рисунки. Уже в те годы Лермонтов много сил и времени отдавал литературному творчеству и аккуратно собирал написанное. Впоследствии он вспоминал: «Когда я начал марать стихи в 1828 году (в Пансионе), я как бы по инстинкту переписывал и прибирал их, они еще теперь у меня».

В пансионские годы Лермонтов заполнил четыре рукописные тетради, хранимые ныне в Пушкинском Доме (Ленинград). Среди написанного за эти два года — стихотворения «Осень», «Жалобы турка», «Монолог», «Мой демон», «Молитва» и поэмы «Кавказский пленник», «Корсар», «Олег», «Два брата». В 1829 году появилась первая редакция поэмы «Демон», над которой поэт работал до 1839 года, создавая новые и новые ее варианты.

Лермонтов, воспитанник Пансиона, стремился овладеть лучшими традициями бунтарской поэзии декабристов и Пушкина, его вдохновляли стихи Жуковского, Шиллера и Байрона. Знакомству с английской литературой поспособствовал новый гувернер англичанин Виндсон, сменивший умершего в августе 1829 года Жандро. Владелец большой библиотеки, он предоставил своему юному воспитаннику широкую возможность ознакомиться с произведениями Байрона, Колриджа и Вордсворта в подлиннике.

11 марта 1830 года Московский университетский благородный пансион неожиданно для всех посетил Николай I, оставшийся очень недовольным тем, что предстало его монаршему взору в стенах учебного заведения, за которым уже давно закрепилась репутация рассадника вольномыслия. 29 марта последовал высочайший указ правительственному Сенату о преобразовании благородных пансионов при Московском и Санкт-Петербургском университетах в гимназии.

После этого Лермонтов навсегда покинул стены Пансиона, получив свидетельство: «Михаилу Лермонтову в том, что он в 1828 году был принят в Пансион, обучался в старшем отделении высшего класса разным языкам, искусствам и преподаваемым в оном нравственным, математическим и словесным наукам... с весьма хорошими успехами... ныне же по прошению его из Пансиона с сим уволен». Осенью 1830 года Лермонтов поступил в Московский университет.

Проспект Маркса (быв. Моховая), 18. Московский университет. От Центрального телеграфа по улице Горького пройти до проспекта Маркса, повернуть направо к зданию Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Здание университета было построено в 1789—1793 годах по проекту архитектора М. Ф. Казакова (после пожара 1812 года перестроено архитектором Д. И. Жилярди).

Студенческий период жизни Лермонтова длился с осени 1830 года до лета 1832 года. Поэт учился в университете одновременно с В. Г. Белинским, А. И. Герценым, И. А. Гончаровым, Н. П. Огаревым, Н. В. Станкевичем, но они не были знакомы.

На первые месяцы его студенческой жизни пришлась пора всеобщего бедствия. Распространилась эпидемия холеры, город был оцеплен военными, в нем установлен карантин. По этой причине университетские занятия, прерванные еще в сентябре, возобновились лишь в январе. Лермонтов, с определившимися уже в пансионские годы интересами, увлеченный литературным творчеством и живописью, вероятно по чьему-то совету, выбрал не совсем удачно нравственно-политическое отделение. Через полгода, осознав ошибку, он перешел на другое отделение — словесное.

В отличие от Пансиона, предназначенного для детей знатного дворянства, в университете преобладали разночинцы. Деканом словесного отделения был М. Т. Каченовский, читавший курс всеобщей истории и статистики. Лекции Каченовского и М. П. Погодина вызывали особый интерес у студентов. Профессор Погодин, уделявший большое внимание историческим источникам, летописям и документам, читал курс европейской истории и истории Польши. Каченовский, антагонист Погодина, блестящий полемист, ставил под сомнение исторические мифы, нашедшие отражение в летописях. По воспоминаниям И. А. Гончарова, он «отвергал участие всяких сентиментов в изучении истории, а разнимал ее холодной критикой, как анатомическим ножом труп... Все следившие за непрерывной нитью его исторических рассказов слушали с глубоким интересом этот тонкий анализ, в котором сам профессор никогда не приходил к синтезу. Последний возникал у слушателя сам собой по окончании лекции или лекций».

В начале 30-х годов прошлого века передовые русские мыслители, усвоившие лучшие достижения европейской науки, и в их числе завоевания немецкой философии, последовательно развивают свой взгляд на Россию как на страну, которая в скором будущем займет ведущее место в мире и внесет свое самобытное начало в общечеловеческое развитие. Поисками этой самобытной идеи, носителем которой явится русский народ в грядущем, были заняты мыслители еще до возникновения славянофильства и западничества как двух противоборствующих направлений русской общественной мысли.

«Россия теперь, в периоде юности, только приблизилась к расцвету, между тем как европейские царства, обогнавшие Россию, уже на отцвете... Таким образом, Россия должна будет явить собою новое, самое высокое, полное и прочное, самое жизненное образование человеческого духа и составить средоточие просвещенного мира», — утверждал в своей «Речи о русском просвещении» на торжественном собрании в университете 12 января 1832 года знакомый Лермонтову еще по Пансиону адъюнкт М. А. Максимович. В атмосфере напряженных раздумий и постоянных поисков, которыми жила передовая московская молодежь, крепла убежденность Лермонтова в великом будущем России. Студенческие годы отмечены в жизни поэта огромным подъемом творческих сил. В 1830—1832 годах им написано множество лирических стихотворений, несколько поэм, среди которых «Ангел смерти», «Исповедь», «Измаил-Бей», продолжалась его работа над «Демоном». В эти годы созданы драмы «Странный человек» и «Menschen und Leidenschaften» («Люди и страсти»). За эти годы Лермонтов заполнил три рукописные тетради.

В его творчестве студенческих лет нашли отражения события общеевропейского и национального масштаба. Так, стихотворение «30 июля. — (Париж) 1830 года» явилось откликом на события июльской революции во Франции, стихотворение «Чума» написано в связи с распространением по России эпидемии холеры. В его драматические произведения широко вводятся автобиографический материал и бытовые зарисовки, проливающие свет на перипетии личной драмы его отца, волей обстоятельств разлученного с сыном.

Освоив опыт своих предшественников, ярких представителей русской и европейской литературы, Лермонтов рано выходит на самостоятельную дорогу творчества. Будучи очарован «восточными поэмами» Байрона и его «Чайльд-Гарольдом», мечтая об уделе поэта-бунтаря, борца за освобождение угнетенных народов, Лермонтов рано осознал свое отличие от кумира юных лет:

Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.

В скором будущем наследник и преемник Пушкина, Лермонтов уже в студенческие годы формируется в поэта, не похожего обликом и творческой манерой на своего гениального предшественника. Яркая экспрессивность, максимализм, жажда героического действия уживаются в его произведениях с характерной для него сосредоточенностью философа-мыслителя.

Перу юного Лермонтова принадлежит стихотворение «1831-го июня 11 дня», в котором запечатлены его раздумья о вечных проблемах бытия и высших ценностях личности, размышления о жизни и смерти, о счастье и славе, о бессмертии и общественном значении подвига, совершить который он мечтал во благо всего человечества. В стихотворении четко вырисовываются черты нового представления о мире, характерного для научных трудов, журналистики и литературы лермонтовской эпохи. В нем Лермонтову удалось показать сложность и противоречивость внутреннего мира своего современника — он нашел художественные средства, чтобы воспроизвести наполненность отдельного мгновения душевной жизни самыми противоречивыми стремлениями, желаниями, порывами. Стихотворение проникнуто томившей поэта жаждой жизни — действенной, исполненной великих свершений:

Мне нужно действовать, я каждый день
Бессмертным сделать бы желал, как тень
Великого героя, и понять
Я не могу, что значит отдыхать.

Всегда кипит и зреет что-нибудь
В моем уме. Желанье и тоска
Тревожат беспрестанно эту грудь.
Но что ж? Мне жизнь все как-то коротка,

И все боюсь, что не успею я
Свершить чего-то! — жажда бытия
Во мне сильней страданий роковых...

Живя напряженной внутренней жизнью, Лермонтов вовсе не оставался безразличным к тому, что волновало его товарищей по студенческой аудитории. 16 марта 1831 года он принимал участие в так называемой «маловской истории», о которой рассказал А. И. Герцен в «Былом и думах». И это событие оставило свой след в лермонтовском творчестве. С ним связано рождение стихотворения «Послушай! вспомни обо мне», вписанного поэтом в альбом Н. И. Поливанова, который разъяснял там же: «23-го марта 1831 г. Москва. Михайла Юрьевич Лермонтов написал эти строки в моей комнате во флигеле нашего дома на Молчановке, ночью; когда вследствие какой-то университетской шалости он ожидал строгого наказания». В приписке сделаны поправки рукою Лермонтова (отмечены курсивом).

Созданная мемуаристами легенда об одиночестве поэта с годами все более опровергается накопленными фактами, расширяющими наше представление о дружеском окружении Лермонтова в московский период его жизни. Есть основания утверждать, что в университете наряду с кружком Герцена и Огарева существовал кружок Лермонтова.

В его состав входили друзья поэта — Андрей Дмитриевич Закревский, Алексей Александрович Лопухин, Николай Иванович Поливанов, Владимир Александрович Шеншин и Николай Семенович Шеншин. К ним примыкали Валериан Павлович Гагарин и Дмитрий Павлович Тиличеев (Теличеев). Если в кружке Герцена был велик интерес к революционным событиям во Франции, к конституции и республике, позднее — к утопическому социализму, то в кружке Лермонтова преобладало увлечение литературой и философией, обсуждались проблемы исторических судеб России. По воспоминаниям Я. И. Костенецкого, Закревский был дружен с Герценым и Огаревым и мог рассказать Лермонтову об их кружке.

А. Д. Закревский выделялся среди товарищей Лермонтова своей яркой одаренностью. Ему, автору неопубликованного романа «Идеалист», приписывается и авторство анонимной сатирической брошюры «О царе Горохе...» (1834), блестящего памфлета на университетских преподавателей. Лермонтов посвятил Закревскому шуточное стихотворение «А. Д. З....». Существует версия, что ему же Лермонтов подарил книгу «Размышления Додда и сетования его в темнице» с дарственной надписью на титуле: «Любезному другу Андрею, М. Лермонтов. 1830 года». Ныне эта книга находится в экспозиции Дома-музея М. Ю. Лермонтова на Малой Молчановке в Москве. В число его близких друзей входил и Н. С. Шеншин, которому посвящена поэма «Последний сын вольности» (рукопись хранилась в семье Шеншиных около 80 лет). Позднее Лермонтов вместе с ним и Поливановым, а также, по имеющимся сведениям, с В. А. Шеншиным учился в Школе юнкеров. Что касается Тиличеева, то отношение поэта к нему было несколько ироническим, о чем свидетельствует характеристика, данная в стихотворении «А. Д. З....».

Отдавая много сил и времени творчеству, не отказывая себе в удовольствиях и развлечениях, обычных для дворянского круга, к которому он принадлежал, Лермонтов к университетским занятиям относился прохладно. Возможно, он уже предугадал свое жизненное призвание — служение литературе, хотя дальнейшая стезя жизни ему пока представлялась в туманной неопределенности. Между тем стремительно надвигалась пора летних экзаменов 1832 года. Лермонтов, много пропустивший в течение года, так и не собрался наверстать упущенное. Возможно, он надеялся на последние дни перед экзаменами и на то, что его общая начитанность поможет ему одолеть трудности университетских испытаний. На предварительной беседе перед экзаменами по изящной словесности у профессора Победоносцева и по геральдике и нумизматике у адъюнкт-профессора Гастева он, обнаружив незнание лекционных курсов и большую начитанность сверх программы, вступил в конфликт с экзаменаторами. После этого Лермонтову было «посоветовано уйти». 1 июня 1832 года он подал прошение: «По домашним обстоятельствам более продолжать учения в здешнем Университете не могу и потому правление императорского Московского Университета покорнейше прошу, уволив меня из оного, снабдить надлежащим свидетельством для перевода в императорский Санкт-петербургский Университет». 6 июня 1832 года Лермонтов получил свидетельство об увольнении. Вспоминая впоследствии свои студенческие годы в Московском университете, поэт писал в поэме «Сашка»:

Святое место! помню я, как сон,
Твои кафедры, залы, коридоры,
Твоих сынов заносчивые споры:
О боге, о вселенной и о том,
Как пить: ром с чаем или голый ром;
Их гордый вид пред гордыми властями,
Их сюртуки, висящие клочками.

Пушкинская (быв. Большая Дмитровка) улица, 1/6. Дом союзов (здание быв. дворянского Благородного собрания). От университета вернуться на улицу Горького, пересечь ее по подземному переходу и идти в сторону площади Свердлова. Это здание охраняется как памятник архитектуры XVIII века. Построенное архитектором М. Ф. Казаковым для князя В. М. Долгорукого-Крымского, оно в 1784—1790 годах было перестроено им же для дворянского Благородного собрания. После пожара 1812 года здание восстанавливалось под руководством архитектора А. Н. Бакарева. Третий этаж был надстроен в 1903—1908 годах (архитектор А. Ф. Мейснер).

Как установлено недавно по архивным документам1, Лермонтов впервые попал на маскарад в Российском дворянском Благородном собрании в дни зимних вакаций в Пансионе 18 января 1830 года вместе с отцом Ю. П. Лермонтовым, а в марте того же года юноша присутствовал в переполненном зале Благородного собрания на концерте всемирно известного пианиста Джона Филда. Концерт, явившийся большим событием для Москвы, почтил своим присутствием находившийся в те дни в городе Николай I. Д. Филда Лермонтов упомянул в романе «Вадим». В юные годы он еще не раз побывал в Благородном собрании на концертах, балах, маскарадах. Здесь он мог встретиться с теми, кто прославил Россию, в частности с поэтом-воином Д. В. Давыдовым. Дальнейшие архивные разыскания могут пролить свет на круг общения юного поэта в Москве. На маскарад 31 декабря 1831 года, по воспоминаниям А. П. Шан-Гирея, он «явился в костюме астролога, с огромной книгой судеб под мышкой. В этой книге должность кабалистических знаков исправляли китайские буквы, вырезанные... из черной бумаги, срисованные в колоссальном виде с чайного ящика и вклеенные на каждой странице; под буквами вписаны были... стихи, назначенные разным знакомым, которых было вероятие встретить в маскараде».

Среди тех, кому адресованы были новогодние мадригалы Лермонтова, — его юношеская любовь Н. Ф. Иванова, сестра товарища по Пансиону С. И. Сабурова, блиставшие в свете красавицы А. А. Алябьева и А. А. Щербатова, известная певица П. А. Бартенева, писатель Н. Ф. Павлов, Е. П. Сушкова (в замужестве Ростопчина, в будущем поэтесса, друг Лермонтова). Отдельные послания перерастают в остроумную эпиграмму. Таковы, например, строки, адресованные «князь Петру» — вероятно, писателю и журналисту, издателю «Дамского журнала» и редактору «Московских ведомостей» П. И. Шаликову. Горький укор и гнев поэта пробиваются в послании к сенатору Башилову, снискавшему себе печальную известность бесславной деятельностью в комиссии по борьбе с холерой в Москве осенью 1830 года. Не все адресаты посланий установлены. Но и раскрытые стихи-посвящения из «Книги судеб» расширяют наши представления о круге лермонтовских знакомств в московский период его жизни. «Книга судеб» ныне находится в Ленинграде, в музее Пушкинского Дома, ее копия представлена в экспозиции Дома-музея М. Ю. Лермонтова на Малой Молчановке, 2.

Площадь Свердлова (быв. Театральная), 2. Государственный академический Большой (быв. Петровский) театр Союза ССР От Пушкинской улицы пройти, обогнув наземный вестибюль станции метро, на площадь к театру. Открытие Большого Петровского театра, построенного архитекторами О. И. Бове и А. А. Михайловым, состоялось в 1825 году (здание значительно перестроено в 1856 году). Театр был серьезным увлечением Лермонтова в годы учения в Пансионе. А впервые он побывал в московском театре, расположенном на Петровке (здание сгорело), еще ребенком, в 1819—1820 годах, на опере «Князь-Невидимка» К. А. Кавоса и с тех пор стал любителем театральных зрелищ.

В репертуар Петровского театра в конце 20-х годов входили западноевропейские и русские музыкальные и драматические произведения. В 1828 году Лермонтов слушал оперу Верстовского «Пан Твардовский», смотрел пьесу Дюканжа «Тридцать лет, или Жизнь игрока» и трагедию Шиллера «Разбойники». Его увлекала игра уже знаменитого в ту пору П. С. Мочалова. В одном из своих писем к тетке Марии Акимовне Шан-Гирей он сравнивает актера Каратыгина, петербургскую знаменитость тех лет, с москвичом Мочаловым и отдает предпочтение последнему, находя в нем «искру божию».

Красная площадь. Московский Кремль. От Большого театра на Красную площадь можно выйти через соседнюю площадь Революции или, вернувшись к улице Горького, по подземному переходу (налево до конца) с выходом к Государственному Историческому музею. Московский Кремль — сердце столицы нашей Родины. С Кремлем связана вся история Русского государства. Это главный общественно-политический и историко-художественный комплекс центра Москвы, красивейший архитектурный ансамбль. Незабываемая панорама Кремля открывается с Москворецкого моста, который находится за храмом Василия Блаженного. Ныне существующие стены и башни Кремля из красного кирпича были сооружены в 1485—1495 годах, сменив оборонительные сооружения, выстроенные из белого камня, времен Дмитрия Донского (им предшествовали неоднократно обновлявшиеся деревянные крепостные стены, возведенные впервые на Боровицком холме в XII веке). От Москворецкого моста пройти вдоль Кремлевской стены мимо Спасской башни и Мавзолея В. И. Ленина к Александровскому саду, затем по его аллеям к Боровицкой башне и через проход для посетителей (рядом с проездными воротами) в Кремль, направляясь к самому его центру, где находится колокольня Ивана Великого.

Отроком Лермонтов мог часами любоваться на стены и башни седого Кремля, на исполинскую колокольню Ивана Великого, тогда самое высокое сооружение в Москве (81 метр). Построенная в 1505—1508 годах (зодчий Б. Фрязин), она была надстроена в 1600 году и получила свое завершение в виде золоченого купола. Колокольня Ивана Великого должна была, по замыслу ее создателей, олицетворять величие и силу нашего народа, объединившегося в единое государство. Поражая монументальной строгостью форм, гармонической пропорциональностью и высотой, она воспринималась как триумфальный столп России. Наполеон, отступая от Москвы, приказал взорвать колокольню, но она, получив повреждения, устояла. Повреждения были ликвидированы.

Сыновней любовью, патриотической гордостью проникнуты лермонтовские строки о Москве. В четверостишии «Кто видел Кремль в час утра золотой» воссоздан образ возвышающейся «меж храмов» исполинской колокольни Ивана Великого. Подлинным апофеозом родному городу является «Панорама Москвы», сочинение юнкера Лермонтова в прозе, написанное по заданию преподавателя В. Т. Плаксина. И оно свидетельствует о том, что в годы пребывания в Москве Лермонтов неоднократно, преодолевая две с лишним сотни ступенек, ведущих вверх, взбирался на колокольню, чтобы полюбоваться Москвой и ее окрестностями. Древняя столица России в его изображении «не есть обыкновенный большой город, каких тысяча... нет! у нее есть своя душа, своя жизнь... каждый ее камень хранит надпись... богатую, обильную мыслями, чувством и вдохновением... Как у океана, у нее есть свой язык, сильный, звучный...» Русское прошлое, оставившее след в памятниках общенационального значения, сочетается в нарисованной автором картине с чертами современного поэту городского быта. Свойственное лермонтовской «Панораме Москвы» философическое начало отличает ее от произведений чисто описательных, напоминающих «Очерк исторической топонимии города», опубликованный в журнале «Московский телеграф» в 1830 году.

Противопоставление двух русских столиц — Москвы, носительницы древних национальных традиций, и Петербуга, самого европейского города России, — стало традиционным в литературе 20—40-х годов прошлого века. Симпатии Лермонтова были всецело отданы Москве.

Москва получила многообразное отражение в его творчестве. Кроме «Панорамы Москвы», где описание древней столицы с высоты колокольни Ивана Великого приобрело характер раздумья об исторических судьбах Родины, этот город представлен в драмах «Странный человек», «Два брата» и повести «Княгиня Лиговская», поэме «Сашка», «Песне про купца Калашникова».

Особенно часто обращался взор Лермонтова к Кремлю, свидетелю многовековой славы русского народа, очевидцу позорного поражения наполеоновских полчищ. Кремль для поэта не только напоминание о великом прошлом, но и связь между прошлым и будущим. А Россия будущего представлялась Лермонтову активной могучей страной.

Погодинская улица, 10—12. «Погодинская изба». Ехать на метро до станции «Спортивная»; выйдя на улицу имени 10-летия Октября, дойти до Большой Пироговской (левее остается Новодевичий монастырь); повернув направо, идти по Большой Пироговской к зданию 1-го Медицинского института и через его двор на Погодинскую улицу.

В лермонтовские времена в пригороде Москвы, на Девичьем поле, находилась усадьба историка, писателя и публициста М. П. Погодина, с которым Лермонтов познакомился еще во время учения в Московском университете. 9 мая 1840 года здесь в саду был дан именинный обед в честь Н. В. Гоголя. На торжество съехались писатели, ученые, друзья Погодина и почитатели таланта Гоголя. Лермонтов, следовавший во вторую ссылку на Кавказ, присутствовал на этом обеде тоже.

С. Т. Аксаков писал позже: «На этом обеде, кроме круга близких приятелей и знакомых, были: А. И. Тургенев, князь П. А. Вяземский, Лермонтов, М. Ф. Орлов, М. А. Дмитриев, Загоскин, профессора Армфельд и Редкин и многие другие. Обед был веселый и шумный. После обеда все разбрелись по саду маленькими кружками. Лермонтов читал наизусть Гоголю и другим, кто тут случились, отрывок из новой своей поэмы «Мцыри», и читал, говорят, прекрасно...» Из записи в дневнике А. И. Тургенева мы узнаем, что в тот день у Погодина присутствовали еще Е. А. Баратынский, М. С. Щепкин, Ю. Ф. Самарин, А. С. Хомяков, Свербеевы, Глинки, Чаадаев и др.

По-видимому, на именинном обеде Гоголя в саду Погодина состоялось личное знакомство Лермонтова с Алексеем Степановичем Хомяковым — поэтом, философом и публицистом, ставшим впоследствии одним из идеологов славянофильства. Современники (С. Н. Карамзина, А. Н. Муравьев) находили и их внешности, манере держаться и разговаривать большое сходство. Зная литературное творчество друг друга, они легко могли найти тему для беседы. Хомяков видел в Лермонтове человека «с истинным талантом» и высоко ставил его мастерство поэта и прозаика. Но неодинаковость взглядов на историю русскую и европейскую, расхождения в трактовке темы Наполеона, различные представления о народности составляли почву для разногласий между ними. Исследователи считают, что в своем рисунке — иллюстрации к стихотворению «Журналист, читатель и писатель» Лермонтов придал писателю черты портретного сходства с Хомяковым.

Возможно, что у Погодина состоялось личное знакомство Лермонтова с известным русским актером Михаилом Семеновичем Щепкиным, который был связан дружескими отношениями с А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем, В. Г. Белинским. Лермонтов помнил его еще со времен своей юности в Москве, страстного увлечения театром. Не исключено, что в 1840 году поэт побывал в гостях у знаменитого актера. Щепкин жил тогда в Большом Спасском переулке (ныне ул. Ермоловой, 16). Сохранившийся в полуразрушенном виде, дом Щепкина был снесен в 1986 году. После гибели поэта М. С. Щепкин с большим интересом относился к его творческому наследию, добивался разрешения поставить на сцене лермонтовский «Маскарад». 1 апреля 1856 года он принимал участие в поставленных Брауном и Федоровым в Малом театре живых картинах по «Песне про купца Калашникова».

С Александром Ивановичем Тургеневым Лермонтов встречался в мае 1840 года неоднократно: не только на обеде в честь Гоголя, но и у общих друзей и знакомых. С ним, братом декабриста Н. И. Тургенева, Лермонтов сблизился еще раньше, в Петербурге, где они встречались у Карамзиных, Валуевых, М. А. Щербатовой. К А. И. Тургеневу, личности во многих отношениях замечательной, Лермонтов испытывал огромный интерес.

Его привлекала необычайная эрудиция этого неутомимого путешественника, увлеченного собирателя редких рукописей и исторических документов, лично знавшего многих замечательных деятелей своего времени в России и Европе и состоявшего со многими из них в переписке. Особенно чтил Лермонтов Тургенева за его дружбу с Пушкиным. А Тургенев высоко ценил стихотворение «Смерть поэта». Он возлагал большие надежды на Лермонтова, восхищаясь его ярким литературным дарованием. Узнав о трагической гибели поэта, он писал в августе 1841 года в письме к А. Я. Булгакову: «Я оплакиваю и талант и преступление».

Дом Погодина, построенный в середине XIX столетия уже после гибели Лермонтова, был разрушен. В наши дни он восстановлен и известен как «Погодинская изба» (здесь расположено Ленинское районное отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры).

Рождественский бульвар, 14. Бывший литературный салон Павловых. Проезд от Большой Пироговской троллейбусом до Трубной площади. Троллейбус следует по Бульварному кольцу, где многое связано с именем Лермонтова. На Гоголевском (быв. Пречистенском) бульваре (дом не сохранился) жил в ту пору отставленный от дел опальный генерал Алексей Петрович Ермолов. Личность этого соратника А. В. Суворова и М. И. Кутузова, позже командовавшего русскими войсками во время Кавказской войны, стала легендарной. Блестящие военные победы, необычайный авторитет главнокомандующего среди солдат и офицеров (чему способствовали демократические порядки, введенные в армии), наконец, известная оппозиционность по отношению к правительству — вот что вызывало интерес современников к личности Ермолова.

Лермонтов, навестив Ермолова в январе 1841 года по пути с Кавказа в Петербург, передал ему письмо от П. Х. Граббе, бывшего когда-то адъютантом Ермолова, а затем командовавшего войсками на Кавказской линии и в Черномории. Едва ли можно сомневаться, что разговор поэта со старым генералом был знаменателен для обоих. Лермонтов несколько раз упомянул Ермолова в своих произведениях, в том числе в «Герое нашего времени», стихотворении «Спор», подчеркивая уважение к нему старых кавказских офицеров. Известно, что незадолго до своей гибели Лермонтов обдумывал замысел романа «из кавказской жизни, с Тифлисом при Ермолове...». Ермолов высоко ценил дарование Лермонтова. Когда до него дошла весть о гибели поэта, он с негодованием сказал: «Можно позволить убить всякого другого человека, будь он вельможа и знатный: таких завтра будет много, а этих людей не скоро дождешься!»

Тверской бульвар, который упирается в улицу Горького, пересекающую Бульварное кольцо, был излюбленным местом гуляний московской знати в первой половине XIX века. В 1830 году Лермонтов написал стихотворение «Булевар» — сатиру на завсегдатаев Тверского бульвара. В стихотворении воспроизведены портретные зарисовки реальных лиц — жителей Москвы того времени. Среди них генерал Ф. И. Мосолов, проживавший на Тверском бульваре, князь П. И. Шаликов — издатель «Дамского журнала», излюбленный объект многих эпиграмм и карикатур тех лет.

А вот и Рождественский бульвар. От троллейбусной остановки на Трубной площади надо пройти вверх по бульвару к дому 14.

В этом доме (позже перестроенном), когда-то принадлежавшем К. И. Янишу — отцу Каролины Карловны Павловой, Лермонтов бывал в майские дни 1840 года перед отъездом на Кавказ. Салон Павловых был одним из центров московской художественной и интеллектуальной жизни. Его посещали П. Я. Чаадаев, П. А. Вяземский, А. И. Герцен, А. А. Фет и будущие славянофилы И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, С. П. Шевырев, Н. М. Языков, братья И. С. и К. С. Аксаковы, многие другие известные поэты, писатели, общественные деятели. К Павловой, поэтессе и переводчице, встречавшейся еще в 20-х годах с Е. А. Баратынским, Д. В. Веневитиновым, А. С. Пушкиным, А. Мицкевичем, Лермонтов относился с большим уважением. На Николая Филипповича Павлова, ее мужа, он еще в 1831 году написал эпиграмму («Как вас зовут? Ужель поэтом?»). Проза Павлова получила довольно высокую оценку Пушкина, Белинского и Гоголя.

В альбом К. К. Павловой Лермонтов вписал стихотворение «Посреди небесных тел», помеченное 16 мая 1840 года. Переселившись в Германию, Павлова своими переводами из Лермонтова способствовала знакомству немецких читателей с наследием великого русского поэта.

Страстной бульвар, 10. Бывшая книжная лавка Ширяева. Возвратившись к Трубной площади, по Петровскому бульвару дойти до Страстного бульвара.

На первом этаже дома, как установлено по архивным источникам, помещалась университетская книжная лавка Александра Сергеевича Ширяева. Здание построено в 1816—1817 годах Н. Соболевским. На втором этаже была квартира небезызвестного князя Петра Ивановича Шаликова. Лермонтов, внимательно следивший за всеми литературными новинками в студенческие годы, безусловно, посещал лавку Ширяева и приобретал здесь книги, которыми пополнялась его личная библиотека.

Книжная лавка Ширяева — одна из известных ныне книжных лавок лермонтовской эпохи. Знаменитая книжная лавка Глазунова помещалась на углу Большого Черкасского переулка. В книжной лавке Воронина на Никольской улице (ныне ул. 25 Октября) накануне приезда Лермонтова в Москву в мае 1840 года продавался роман «Герой нашего времени».

Страстной бульвар, 6. Бывший дом Свербеевых. Напротив кинотеатра «Россия» (дом перестроен). В лермонтовские времена здесь был один из московских салонов, хозяева которого, отставной дипломат Дмитрий Николаевич Свербеев и его супруга Екатерина Александровна (урожденная княгиня Щербатова), в 20-х годах радушно принимали Пушкина. В салоне Свербеевых обсуждались важнейшие вопросы русской общественной жизни, литературные новинки

Вполне возможно, что со Свербеевыми Лермонтов познакомился 9 мая 1840 года у М. П. Погодина на именинном обеде в честь Н. В. Гоголя. На следующий день в салоне Свербеевых были Лермонтов и Гоголь. Документальных данных об их беседе нет. Но можно предполагать, что говорили они о путях дальнейшего развития отечественной литературы, о своих планах и новых творческих замыслах. Об отношении Лермонтова к Гоголю свидетельствуют его произведения — в неоконченной повести «Княгиня Литовская» заметно влияние гоголевских петербургских повестей. Гоголь, внимательно следивший за развитием таланта Лермонтова, ставил его прозу выше поэзии. По его мнению, до Лермонтова «никто еще не писал у нас такой правильной, прекрасной и благоуханной прозой». Гоголь был убежден в том, что в Лермонтове «готовился будущий великий живописец русского быта».

Ленинградский проспект, 40. Петровский дворец. От Страстного бульвара выйти на Пушкинскую площадь к станции метро «Горьковская», доехать до станции «Динамо», затем пройти пешком по Ленинградскому проспекту в сторону аэровокзала (от Пушкинской пл. можно доехать и наземным транспортом, например троллейбусом). Петровский дворец — памятник архитектуры XVIII века. Построен М. Ф. Казаковым в 1775—1782 годах на месте села Петровского. В 1812 году в нем останавливался Наполеон. В последний свой приезд в Москву в апреле 1841 года по дороге из Петербурга на Кавказ Лермонтов пробыл здесь несколько дней у своего однополчанина по лейб-гвардии Гусарскому полку Дмитрия Григорьевича Розена, служившего адъютантом при генерал-губернаторе и жившего в Петровском дворце. Он писал Е. А. Арсеньевой: «В Москве пробуду несколько дней, остановился у Розена... Я здесь был принят обществом по обыкновению очень хорошо — и мне довольно весело; был вчера у Николая Николаевича Анненкова и завтра у него обедаю; он был со мною очень любезен...»

Н. Н. Анненков, дальний родственник Лермонтова, генерал-майор, вместе со своей женой В. И. Анненковой, урожденной Бухариной, проживал на Манежной улице в доме 7. В один из первых же дней приезда Лермонтова в Москву к Розену наведался Юрий Федорович Самарин. С этим представителем русского славянофильства, публицистом и общественным деятелем Лермонтов познакомился еще в начале 1838 года у Оболенских, живших на Солянке. «Он пленил меня простым обращением, дружеской откровенностью», — вспоминал позднее Самарин. Виделись они и в мае 1840 года на именинном обеде Гоголя в саду у Погодина, где, по воспоминаниям Самарина, «Лермонтов сделал на всех самое приятное впечатление».

Встретившись вновь с ним, Лермонтов рассказал о кровопролитном многочасовом сражении 11 июля 1840 года при Валерике, показал стихотворение «Я к вам пишу...», навеянное этими событиями. В архиве Самарина сохранилась копия с автографа с подзаголовком «Валерик». Показал Лермонтов Самарину и рисунки, посвященные этому сражению, в том числе выполненные совместно с Г. Г. Гагариным. Самарин знал не только Гагарина, но и весь «Кружок шестнадцати» (оппозиционный кружок аристократической молодежи), и среди них С. В. Трубецкого, к которому с особой неприязнью относился царь, вычеркивая его, как и Лермонтова, из списков представленных к награде.

Вечером накануне отъезда Лермонтов принес домой к Самарину на Тверскую (особняк не сохранился, теперь здесь дом — угол ул. Горького и пр. Художественного театра) свое стихотворение «Спор» для «Москвитянина». Как вспоминал об этой встрече Самарин в письме от 3 августа 1841 года, поэт «говорил о своей будущности, о своих литературных проектах, и среди всего этого он проронил о своей кончине несколько слов, которые я принял за обычную шутку с его стороны». Ю. Ф. Самариным донесено до потомков суждение Лермонтова о современном состоянии России, раскрывающее его горькие раздумья о судьбе угнетенного и закрепощенного русского народа: «Хуже всего не то, что некоторые люди терпеливо страдают, а то, что огромное большинство страдает, не сознавая этого».

В апрельские дни 1841 года состоялось знакомство поэта с немецким поэтом и переводчиком Фридрихом Боденштедтом, который разглядел за внешней бравадой подлинную культуру, нежную душу и недюжинный талант Лермонтова. Потом он многое сделал для того, чтобы лермонтовские произведения стали достоянием его соотечественников: в 1852 году выпустил в Берлине два тома своих переводов «Поэтического наследия Лермонтова», им же впервые была опубликована полностью поэма «Демон».

В апреле 1841 года Лермонтов побывал у Павловых и Свербеевых, виделся с петербургским литератором Ф. Ф. Вигелем, бывшим в ту пору в Москве, посетил Благородное собрание, памятное ему многолюдными балами и маскарадами времен юности. Здесь он встретил поэта В. И. Красова, которого знал со времен студенчества. Красов писал об этой встрече А. Краевскому: «Я не видел его 10 лет — и как он изменился! Целый вечер я не сводил с него глаз. Какое энергическое, простое, львиное лицо! Он был грустен». Многие из тех, кто видел поэта в дни его последнего приезда в Москву, замечали на его лице отблеск «бурного вдохновенья». И сам поэт в письме к С. Н. Карамзиной от 10 мая 1841 года признавался, что им «овладел демон поэзии или стихов».

По мнению некоторых лермонтоведов, часть стихов из записной книжки, подаренной Лермонтову В. Ф. Одоевским, была написана в Москве.

Читать на тему: Лермонтовские места