пятигорск | кисловодск | ессентуки | железноводск | кавминводы
Пятигорский информационно-туристический портал
 • Главная• СсылкиО проектеФото КавказаСанатории КМВ
ТУРИСТУ О ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЯХ • Автор: Поспелов Е. М.ОГЛАВЛЕНИЕ



 Туризм 

Топонимика как источник для изучения местности

Настоящий топонимист — всегда краевед и путешественник. Какими бы сложными теоретическими проблемами топонимики ни занимался тот или иной ученый, в сфере его интересов обязательно оказывается и топонимия той области, на территории которой он живет и работает. Это хорошо видно на примере авторов, фамилии которых читатель найдет в списке литературы. Многие из них — ученые, которые провели многочисленные капитальные исследования по различным аспектам топонимики, но вместе с тем каждый из них является страстным краеведом, блестящим знатоком географических названий своей области.

Понятно, для того чтобы плодотворно заниматься топонимикой, надо хорошо знать историю края: какие народы проживали на его территории в древности, этапы его заселения и экономического развития, природные условия. А установление всех этих сведений требует не только работы в архивах с древними документами и картами, изучения многочисленной и разнообразной литературы, но и большой работы непосредственно на местности, проверки теоретических выводов реальными географическими данными. Но, как хорошо видно из предыдущих глав, названия рек, гор, городов и других населенных пунктов, улиц и площадей сами могут служить ценнейшим источником информации о местности. Приведенные выше толкования названий позволяют судить, насколько разнообразна и подчас уникальна эта информация, в которой могут быть выделены два главных аспекта. Первый — отражение в названиях современных реальных свойств географических объектов или географических особенностей местности, которые известны и без привлечения топонимики. Такяе названия наиболее просты и очевидны: река Быстрая обычно действительно горная река с большой скоростью течения, гора Острая выделяется среди окружающих гор своей остроконечностью, город Никель расположен при месторождении никелевой руды, а на улице Школьная находится здание школы. Подобная мотивация названий в комментариях не нуждается.

Сложнее, но и значительно интереснее второй аспект, когда названия используются как свидетельства о былых географических условиях или характеристиках объекта, ныне уже не существующих, для установления которых топонимика служит главным источником.

Начнем с изменения природных условий. Важный элемент ландшафта — реки. Их естественные изменения, вызванные жизнью самих рек, хотя и происходят сравнительно медленно, но все же успевают отразиться в названиях рек, участков их долин или русла. Например, распространены речные названия Кривуля, Криуша, Кривица, Кривня, которые говорят о большой извилистости русла этих рек. Отдельная большая «кривуля» называется лука, откуда Самарская лука и Кривая лука на Волге. В процессе развития таких «кривуль» (меандров) их шейки под воздействием водного потока становятся все уже и при высокой воде могут быть прорваны. Это место называют перерва или прорва. Вблизи от такого прорыва Москвы-реки, на юге города, находится станция Перерва; среди притоков Клязьмы есть река Прорваниха в пойме Оки некоторые озера также называют Перерва, что ясно говорит об их происхождении. Чаще отчлененная излучина получает название старица. Иногда этот термин становится названием — озеро Старица, иногда старица получает название по реке, от которой она отделилась, например озеро Старая Мокша; известно озеро Старая Старица (Новосибирская обл.). В белорусском языке спрямление русла за счет излучины называется случ; с этим термином связывают название реки Случъ (приток Припяти) и города Слуцк (Минская обл.).

Значительным изменениям подвергается речная сеть в результате воздействия человека, его далеко не всегда разумной хозяйственной деятельности. Не вдаваясь в глубину этого сложного вопроса, отметим лишь, что в городах, где давление антропогенного фактора особенно ощутимо, память о многих реках сохраняется лишь в названиях улиц. Примером могут служить московская улица Неглинная, проходящая над заключенной в коллектор довольно крупной рекой Неглинкой, а также Ольховская улица, Проточный переулок, бывшие Студенецкий и Чечерский переулки, названные по рекам и ручьям Олъховка, Протока, Студенец, Чечера, ныне засыпанным или заключенным в трубы. Наконец, широко известный район Москвы Пресня, получивший в память о революционных событиях 1905 г. наименование Красная Пресня, ведет свое название от некогда существовавшей речки Пресня. Но особенно чутко реагирует на хозяйственную деятельность человека растительность. Неумеренный выпас скота, подсечно-огневое земледелие, вырубка лесов, игравших водоохранную роль, привели к резкой перестройке ландшафтов, сокращению площади лесов. На Севере, Северо-Западе СССР на местах вырубки строевых лесов возникали заросли кустарников, криволесье, угнетенный лиственный лес, представляющие малую ценность. В значительной мере вырублены горно-таежные леса Алтая, которые очень плохо возобновляются. Сведены тугайные леса из тополя, осины, ивы, росшие по берегам рек степных и полустепных районов.

И во всех этих случаях память о былой растительности хранят географические названия. Методика использования топонимических данных в целях изучения существовавших в прошлом географических условий разработана Э. М. Мурзаевым на примере восстановления ареалов дуба и граба на Русской равнине, где они в средние века были распространены гораздо шире, чем в настоящее время. Первый этап исследования — сбор исходного материала. По картам, спискам названий были выявлены сотни топонимов, содержащих наименования этих видов. Из выявленных названий были исключены те, которые хотя бы предположительно могли быть образованы от имен, прозвищ, фамилий Дуб, Дубов, Дубинин, Дубовый Нос, Дубоня и т. п. В результате такого отсева для работы были отобраны названия, демонстрирующие прямую связь «растение — топоним»: Горелый Дуб, Дубовая Балка, Девять Дубов, а также Граб, Грабовый Лес, Великий Граб и другие.

Отобранные названия были нанесены на карту. На ту же карту наносились данные о находках ископаемой пыльцы дуба и граба в тех местах, где эти два вида в настоящее время совершенно отсутствуют. Границы ареала, получившиеся по данным топонимики и по данным ископаемой пыльцы, показали очень хорошую сходимость. Кроме того, нанесение на ту же карту мест распространения специфических серых лесных выщелоченных почв, так называемых поддубиц, позволило уточнить границы ареала дуба и показать его не сплошное распространение, а приуроченность к ландшафтам именно с этими почвами. Результатами исследования явились интереснейшие карты, показывающие значительно более широкое, чем в настоящее время, распространение этих широколиственных пород. Но для рассматриваемой нами темы самым главным и ценным следует считать не установление конкретного ареала того или иного вида, а отработку методики использования топонимического материала, причем такой методики, которая прошла проверку другими методами — анализом ископаемой пыльцы и почвенными данными. В результате этого открылись широкие возможности для использования топонимики в целях реконструкции существовавшей в прошлом растительности. Приведем некоторые примеры. В Грузии еще в прошлом веке распространение лесов было значительно большим, чем в настоящее время. Привлечение топонимов, существующих на ныне безлесной территории, показывает не только былое распространение лесов, но и их видовой состав: Мургиани — «ольховое место», Лекиани — «место, где растет клен остролистный». В Азербайджане, по берегам Куры, в пределах Мугано-Сальянской равнины, обнаружены топонимы Полад-Тугайы («тугай Полада»), Гаратугай («черный тугай»), Ибрагим-Тугайы («тугай Ибрагима») и другие подобные этим, что позволило установить былое распространение там приречных (тугайных) лесов и даже нанести на карту контур области их распространения.

Если иметь целью не изучение распространения отдельных видов растительности, а получение более общих данных о существовавшем в прошлом лесопокрытии, то круг привлекаемых для этого названий значительно расширяется. Так, для составления карт былых лесных и болотных массивов в верхнем течении Немана С. Б. Холев использовал топонимы, образованные не только от видовых названий деревьев (ива, дуб и т. п.), но и от слов лес, бор, гай, болото. Использовались также названия, указывающие на сведение леса для существовавших в прошлом предприятий (Поташня, Смоляная Печь, Гута, Пасека) или для сельскохозяйственной деятельности (Лядки, Новины, Репище и др.).

В связи с растительностью рассмотрим и топонимический пример, другого рода. Из истории известно, что у западной границы дореволюционной России, неподалеку от города Белосток, на берегу реки Бобр, в конце прошлого века была построена крепость Осовец (ныне это территория Польши). Словарь «Земля Владимирская» (1984) указывает также на существование древней русской крепости Осовец на берегу Клязьмы. Однако Словарь народных географических терминов Э. М. Мурзаева приводит единственное значение термина осовец — «берег реки, сползающий под действием боковой эрозии», т. е. «оползень». Это вызывает вопрос, поскольку трудно предположить, чтобы такие долговременные сооружения, как крепости, строились на оползневых склонах. Ответ на вопрос находим у В. А. Жучкевича, бывшего крупнейшим знатоком географических названий Белоруссии. Он отмечал, что слово осовец было известно древнерусскому языку и, по-видимому, обозначало «просека, край леса». Известно оно и современным белорусским говорам, где означает «вырубленное, расчищенное место с молодой порослью осины и березы»; «небольшие группки деревьев среди пашен и у обочин дорог». В основе этого термина название древесной породы осины (в говоре ось), осиновой поросли осова, осов. Таким образом, название Осовец оказывается в одном ряду с названиями Елец, Березовец, Боровица, образованными от обозначений растительных сообществ. Географические названия позволяют также получать интересную информацию о современном и былом распространении различных животных. Кулан — животное рода лошадей, в СССР сохранился лишь в Бадхызском заповеднике на юге Туркмении и на аральском острове Барсакепьмес, где он был реакклиматизирован в 1953 г. Однако топонимы, включающие слово кулан (гора Кулан-тау, река Кулансу, лог Кулансай и т. д.), распространены на территории Казахстана в зоне, включающей Мангышлак, Приаральские степи, Бетпакдала, котловину Зайсана. Распространены они и на всей территории Туркменистана, о чем свидетельствуют многочисленные топонимы: Гуланчы, Гуландаг, Гуланлы, Гулантакыр и другие, в которых гулан — туркм. «кулан» — сочетается с топонимическими суффиксами или географическими терминами. Таким образом, топонимические данные позволяют выявить огромный ареал былого распространения этого вида, что крайне важно в связи с попытками его реакклиматизации

Азербайджанские топонимисты Р. М. Юзбашев и Э. Б. Нуриев сообщают, что в настоящее время джейраны в Азербайджане сохранились только в заповедниках. Но топонимы, включающие слово джейран (Джейранчел — «степь джейранов», Джейранбатангель—«озеро, где утонул джейран» и другие), распространены по левобережью Куры от границы с Грузией на западе до Апшеронского полуострова на востоке и позволяют надежно очертить ареал их былого обитания.

От рассмотренных случаев в принципе отличается использование топонимии от основы тур — видового названия вымершего дикого быка. Его ареал известен — подвиды тура некогда были распространены по всему Восточному полушарию, а в Европе он сохранялся до первой четверти XVII в. Некоторые подвиды тура были одомашнены, длительное время он был объектом охоты. Крупные размеры, сила этого дикого быка обусловили образование древнерусского личного имени (прозвища) Тур. В «Слове о полку Игореве» упоминается эпитет князя Всеволода — буй тур; известно предание о Туре, строителе города Туров в Киевской земле (ныне поселок городского типа Туров в Гомельской обл.); в источниках упоминаются также новгородский крестьянин Василий Тур (1495) и Григорий Васильевич Тур Левашов (начало XVI в.). Таким образом, возникает проблема различения топонимов, связанных с зоологическим названием тур и с личным именем Тур. К числу первых, по-видимому, могут быть отнесены названия физико-географических объектов, и прежде всего реки Тур, Турея, Турья, Турейка, Турица, Туренка, Турка, распространенные в центральных областях РСФСР, в Белоруссии, на Украине, в Польше и других странах (например, Турополье в Югославии).

Имя Тур символизировало силу и власть и было одним из самых распространенных дохристианских личных имен. От имени Тур пошла фамилия Туров. Поэтому можно считать, что от имени Тур образованы прежде всего названия населенных пунктов, а среди них — имеющие притяжательный суффикс -ов: Турово, Туровка и т. п. Однако следует учитывать, что в древнерусском языке суффикс -ов отражал не принадлежность, а особенности местности. Поэтому, например, в Московской области две деревни Турово могут быть безоговорочно связаны с фамилией владельца Туров. Но крупное село Турово на левом берегу Оки (Серпуховской р-н) было известно уже во время похода князя Дмитрия Донского (1380), и поэтому нельзя полностью исключить возможность образования его названия непосредственно от слова тур. Отдельно рассмотрим смысловое содержание простых названий Бобр, Бык, Гусь, Колпь, Медведица, Нерпа, Плотва, Сивуч, Тетерев, а также полуостров Мамонта, реки Большая Курица и Сухая Буйвола, коса Русская Кошка. Обычно к таким названиям отношение очень настороженное, поскольку их форма необычна для русской топонимии — распространено мнение, что это или переосмысленные иноязычные имена, звучание которых лишь отдаленно напоминает русские названия животных, или кальки (переводы) иноязычных названий. При обращении к литературе выясняется, что настороженное отношение к ним вполне оправданно, но действительность оказывается сложнее и разнообразнее.

Названия Бобр и Бобер имеют реки в бассейне Днепра, но наряду с ними многочисленны Бобрик, Бобриха, Бобрица, Бобруха и другие. Все они исследователями единодушно относятся к числу непосредственно связанных с животным бобр. Но название притока нижнего Днестра Бык представляет собой классический образец народного творчества, в результате которого тюркское бююк — «большой» было превращено в славянское бык. Это хорошо видно по названию притока этой реки — Буюканский, где к тюрской основе последовательно добавлены молдавский (-ан) и славянский (-ск) суффиксы. Сложнее обстоит дело с названиями рек Гусь и Колпь. Левый приток Оки Гусь находится в зоне, где распространены дорусские названия с окончанием -ус (Киструс, Свинчус, Ермус и т. п.), что позволило исследователям и в названии Гусь видеть древнее, по-видимому, финно-угорское образование. Названия рек Колпь, Колпица, Колпяна неоднократно встречаются в центральных и западных областях европейской части СССР. Они связаны со словами колпъ, колпик, колпица, которые в разных русских и украинских говорах означают то самку лебедя, то вид цапли. Однако нельзя не отметить, что одна из рек Колпъ впадает в Гусь, а в пойме Оки есть озеро Колпъ, оно же Гусь (Рязанская обл.). Эти совпадения вряд ли случайны: гусь и колпъ близкородственные крупные водоплавающие птицы, и в каких-то вятических или древнерусских говорах эти слова могли совпадать по значению.

Медведица — название двух крупных рек, притоков Волги и Дона. Иногда их непосредственно связывают со словом медведица, иногда — через русский народный географический термин медведок или медведка—«неглубокий овраг», который во многих случаях сам становится названием рек. Наличие реки Медведа (бассейн Мологи) позволяет представить переход Медведка — Медведа — Медведица. Здесь же отметим, что названия известной по «Запискам охотника» И. С. Тургенева реки Красивая Меча (приток Дона) и менее известной Меча (бассейн Оки) многие заслуживающие доверия авторы связывают с древнерусским меча, мечка — «медведица» (из старослав. мечькъ — «медведь»). Конечно, крупная река Медведица и овраг медведок не одно и то же, по нельзя забывать, что каждая река начинается с ручья, промоины, оврага и может получить название по своему верхнему течению. Так, Меча в своих истоках принимает лоск Медвежий и лоск Другой Медвежий (др.-русск. лоск — «лощина»), что хорошо согласуется с приведенным объяснением ее названия.

Не имеет отношения к названию рыбы имя речки Плотва. В его основе народный географический термин плота — «небольшая речка с крутыми берегами; лог, балка с постоянным водотоком», от которого образовано множество речных названий: Плота, Плотавая, Плотава; последнее имя без труда превратилось в Плотва.

Бухта Нерпа и банка Сивуч в заливе Петра Великого (Японское море) названы в XIX в. по канонерским лодкам «Нерпа» и «Сивуч». Но мыс Нерпа в том же заливе, а также мысы, острова Нерпичий, мысы Сивучий в разных морях получили названия по замеченным на них лежбищам нерп и сивучей. А название реки Тетерев относят к числу переосмыслений, предполагая в основе прозвище человека по его профессии титар — «ктитор, церковный староста», от которого была образована первичная форма Титаров (ручей, поток), давшая со временем Тетерев. А полуостров Мамонта назван так в 1922 г. потому, что в 1866 г. экспедиция академика Б. Ф. Шмидта обнаружила на нем труп мамонта. О некоторых других названиях: Большая Курица из термина курья — «заводь, проток реки»; Сухая Буйвола образована каким-то иноязычным словом: на старых картах она подписана как Бейбала или Бибала; коса Русская Кошка, где кошка — «песчаная мель на взморье; песчаная коса», очевидно когда-то противопоставлялась какой-то другой кошке, вблизи от которой жили представители местной национальности. Есть и многие другие кошки: Плоские, Восточные и т. д.

Названия рек таят и много других неожиданностей. Карасевка, оказывается, получила название не из-за обилия карасей, а потому, что когда-то называлась Карасу (тюрк.) — «родник»; река Волчья (в прошлом Волчьи Воды) не связана с животным — ее название имеет оценочный характер, указывает на плохое качество воды (вспомните волчьи ягоды). А если в Верхнем Прикамье вы попадете на реки Сюзь (коми) — «филин» или Тыпыл— «карась», не ищите там гнезд филина и не думайте об обилии карасей — просто на берегах этих рек издавна промышляли семьи коми, носившие имя своего родоначальника. Очевидно, сказанного достаточно, чтобы понять, что внешне бесспорный смысл названия далеко не всегда оказывается правильным. Многие географические названия связаны с наименованиями различных видов минерального сырья. Некоторые из них возникли очень давно. Многочисленные названия рек Кременка, Кременица, Кременная и т. п. (в бассейнах Оки, Дона, Днепра, Дуная), населенных пунктов Кременёвка, Кременец, Кременная, а предположительно и Кременчуг, Кременецкие горы (Подольская возвышенность) имеют в основе кремень — поделочный камень, который человек научился обрабатывать уже около 10 тысячелетий назад. Кремневые режущие осколки («отщепы», «рубила») использовались на охоте и в быту; свойство кремня искрить при ударе нашло применение для добывания огня, а позднее в кремневом оружии.

Другое очень старое и распространенное ископаемое — поваренная соль. Названия, образованные от соль, многократно упоминаются в русских летописях. Река Солоница, селение Великие Соли (позже Большие Соли, ныне Некрасовское) упоминаются у летописца Переяславля-Суздальского под 1214 г. К XIV в. относится первое упоминание селений Соль-Вычегодская, Соль-Галицкая (на реке Кострома), к XV в.— Соль-Камская. Ныне это города Сольвычегодск, Солигалич, Соликамск. В средней части России начало обработки железа датируется VIII — V вв. до н. э. Старым хорошо известным на Руси железоделательным районом был город Железный Устюг, возникший на месте древней разработки болотной железной руды,— он упоминается уже под 1252 г. Месторождение называлось Железное поле, и с XVI в. город известен как Устюжна-Железнопольская (ныне Устюжна, Вологодская обл.). Река Железинка или Железница в Горьковской области связана с бурыми железняками близ города Выкса, которые некогда также использовались в промышленных целях.

К настоящему времени кремень давно потерял практическое значение в жизни человека, упомянутые соляные источники стали нерентабельными и в лучшем случае используются в лечебных целях, а указанные небольшие месторождения бурого железняка практически полностью исчерпаны. Однако названия, подобные рассмотренным, т. е. содержащие указания о местах былой разработки полезных ископаемых, в наши дни могут служить ценным путеводителем для геологов. Подобные случаи многократно отмечаются в литературе. Э. М. Мурзаев пишет, что «если в горах Киргизии можно услышать о речке Кеньсу (Кенсу), Кенкол, то внимательный геолог должен особенно тщательно изучить ее долину в поисках рудных месторождений, так как слово кен переводится: «рудник, руда, копи». И действительно, в Киргизии по названию Хайдаркен («великие копи») в 1930-х гг. было открыто месторождение сурьмяно-ртутных руд. Правда, это было вторичное открытие — сохранившиеся следы древних разработок свидетельствуют, что месторождение использовалось уже в VII — XI вв.

Другим примером может служить известное Джезказганское меднорудное месторождение в Казахской ССР. Название Джезказган (казах. Жезказган) означает «место, где копали медь». На это название в 1920-х гг. обратил внимание академик К. И. Сатпаев и обнаружил здесь древние разработки меди, наиболее ранние из них относились к медно-бронзовой эпохе и датировались III тыс. до н. э. Кроме того, здесь же было обнаружено новое месторождение медных руд, благодаря которому Джезказган стал одним из крупнейших центров цветной металлургии нашей страны. По этой же схеме произошло вторичное открытие меднорудного месторождения Маднеули в Грузии. Название Маднеули — «рудный» привлекло внимание геологов, в результате чего были обнаружены и древние плавильни, и крупное месторождение медной руды

Несколько примеров такого рода названий связаны с открытием месторождений нефти. Все знают знаменитый поселок городского типа Нефтяные Камни, созданный на рукотворном острове в Каспийском море. Н o уже с прошлого века, задолго до открытия этого промысла, лоции упоминали Нефтяные камни на Нефтяной банке, названной так за постоянные выделения нефти со дна моря. В Киргизии, в долине Майли-Сай (май — «нефть», сай — «сухое русло»), в послевоенные годы было открыто нефтяное месторождение. В других местах Средней и Центральной Азии о проявлениях нефти свидетельствовали названия Майли-Су, Майлитаг, позже в этих местах также была начата добыча нефти.

Однако в топонимике, как уже не раз отмечалось нами, далеко не все решается так просто и однозначно. Для примера укажем название крупной сибирской реки Алдан, притока Лены. В литературе это название традиционно связывается с тюркским словом алтан — «золото» и в подтверждение указывается, что в 20-х гг. нашего века здесь было вторично открыто золото. Действительно, близость звучания Алдан — алтан, казалось бы, исключает все сомнения и с очевидностью подтверждает это объяснение. Видимо, поэтому никто из топонимистов до последнего времени и не задавался вопросами, а какие народы и когда жили на берегах этой могучей сибирской реки, какие особенности их языка обусловили переход глухого т в звонкое д (алтан>Алдан), и был ли возможен этот переход, когда и кем открыто золото на Алдане, знали ли вообще древние жители, авторы названия Алдан, золото как металл? На эти и многие другие лингвистические, исторические и этнографические вопросы, необходимые для установления достоверности объяснения, попыталась ответить наша современница Р. А. Агеева. Она установила, что в языках народов, живших на берегах этой реки, не могло возникнуть название «золотая»: одни из них не знали золота, у других, по законам их языков, алтан не могло превратиться в Алдан.

Таким образом, можно считать доказанным, что, хотя гидроним Алдан и похож на слово алтан, он не означает «золото», или, как отмечает Р. А. Агеева, «не все то золото, что блестит». Окончательно смысл этого названия установить пока еще не удалось, но в порядке предварительной гипотезы допускается, что Алдан и его вариант Аллан, известный у местных жителей, могут быть связаны с эвенк, олдо, олло — «рыба», т. е. Алдан — «рыбная река». Названия городов типа Апатиты, Бокситогорск, Нефтеюганск, Угледар также свидетельствуют о географии распространения полезных ископаемых, но имеют четко выраженный «вторичный» характер, так как все они образованы по следующей схеме: сначала геологи открывают месторождение полезного ископаемого, затем начинается его разработка, а возникший при шахте или руднике рабочий поселок получает название по производственному профилю. При использовании топонимики в целях изучения социально-экономических особенностей местности в первую очередь приходится обращаться к названиям населенных пунктов. Названия физико-географических объектов играют преимущественно второстепенную роль, хотя в отдельных случаях их ценность оказывается не меньшей

Первые исследования социально-экономических явлений с широким привлечением топонимических данных относятся в России к началу прошлого века. Однако ранние работы ограничивались применением топонимических данных только для определения этнических ареалов, причем методика их использования была весьма несовершенной. Развитие топонимики в СССР значительно расширило возможность ее историко-географического применения — она стала использоваться в исследованиях, посвященных изучению былого этнического состава населения, истории миграций и заселения территории, существовавших форм расселения, географии древнего хозяйства и торговых путей.

При определении территории былого распространения народов, в зависимости от имеющихся сведений о народе и его языке, могут использоваться различные топонимические данные. Наиболее трудный случай, когда известно лишь название ныне не существующего народа, а сведения об его языке или совершенно отсутствуют, или крайне недостаточны. В таких случаях единственно возможный путь для реконструкции его ареала — выявление и картографирование топонимов, содержащих соответствующий этноним. Трудность заключается в отделении действительно этнонимических топонимов от топонимов, обладающих лишь случайным созвучием. Так, в целях восстановления области расселения упоминаемого в летописи финно-угорского племени меря надежным источником могут служить названия Мерский стан, Галич-Мерьский, река Мерская, от которых следует отличать многочисленные позднейшие русские топонимы с элементами мер (Мериново, Мерзлеево, Тимерово и т. п.). Трудности этого пути очевидны: отэтномические топонимы малочисленны, причем возникают они обычно в зонах смешанного населения, где служат признаком, отличающим один объект от другого (мерянский от русского и т. п.). Как отмечали русские ученые еще в конце прошлого века, подобные названия образуются чаще всего на стыках областей проживания различных народов.

Кроме того, аналогичная топонимия формируется в районах длительного совместного проживания различных этносов. Примером может служить Среднее Поволжье, где русское население издавна мирно соседствует в одних и тех же местах с другими народами. Результатом этого явилось образование характерных пар и триад названий с этническими определениями, таких, как: Мордовская Пишля и Татарская Пишля или Русское Акашево и Татарское Акашево в Мордовской АССР, Русский Камешкир и Мордовский Камешкир в Пензенской обл., Мари-Турек, Мари-Биляморь и Русский Турек, Русский Биляморь в Марийской АССР, Марийский, Русский и Удмуртский Сарамак в Удмуртской АССР и многие другие.

Возможности применения топонимики значительно возрастают, когда известен язык этноса, былое распространение которого реконструируется. В этом случае в полной мере должен использоваться лингвистический метод, позволяющий выделить названия, принадлежащие тому или иному языку. Для ряда языков особенно эффективен анализ географических терминов, входящих в состав топонимов. Однако при использовании столь массового материала важно ограничиваться привлечением топонимии, лишь действительно относящейся к языку исследуемого этноса. Тем, кто заинтересуется этой сложной проблемой, для примера можно рекомендовать исследование кетской топонимии А. П. Дульзона, которое является образцом строго научного подхода к отбору анализируемого материала с объективным учетом фонетических изменений в процессе развития топонимов

Неизмеримо труднее обратная задача — определение по древним дорусским топонимам языка их создателей. Здесь главным препятствием оказывается многоязычность и разновременность топонимии любой территории, переработка древних топонимических образований более поздним населением и нивелирующее влияние современных языков. В результате исследователь сталкивается с топонимическими совокупностями, которые внешне могут быть однородными, но фактически включают названия различного происхождения и возраста. Например, на юго-востоке Московской области находим названия Кашира, Матыра, Шатура, общим у которых является конечный элемент - ра. Известно, что у древнего населения берегов Волги река Волга называлась Ра, что могло означать «река», однако правомерность выделения этого элемента в трех указанных названиях остается недоказанной.

Миграции населения существуют с древнейших времен и всегда сопровождались переносом названий, поэтому ареалы некоторых старинных этнотопонимов оказались очень обширными. В это число может быть включена топонимия от чудь (Чудское озеро, Чудиновщина, Чудской порог и т. п.), представленная на севере европейской части СССР; топонимия от татар, распространенная от западных границ Советского Союза (Татарок, Татарская, Татары) в Белоруссии до Тихого океана (Татарский пролив); топонимия от болгары, которую встречаем на пространстве от Татарской АССР (селения Болгар, Болгары) до границы Южного Азербайджана с Ираном (река Болгарчай) и Народной Республики Болгарии; топоним Сибирь, происхождение и миграция которого до сих пор остается предметом дискуссии; топонимия от лопь, самоед, югра, пермь и других древних этнонимов также дает пищу для интересных разысканий. Следует обратить внимание, что, хотя приведенные топонимы образованы от нерусских этнических названий, они в большинстве случаев характеризуют русское расселение: этническое название чудь, возникнув в Новгородской земле, дошло с русскими до Зауралья; этноним татары донесли до Тихого океана русские люди; они же распространили на огромную территорию, лежащую к востоку от Урала, этноним Сибирь, первоначально относившийся к небольшой территории в окрестностях современного Тобольска, где жило племя сибирь.

Еще более наглядное, практически массовое отражение в топонимике получили миграции русского населения, связанные с сельскохозяйственным освоением новых земель. Массовый помещичий захват земель в Заволжье начался с середины XVIII в. Первыми были помещики волжского Правобережья, которые, переселяя крестьян с правого берега на левый, одновременно переносили и названия. Деревни Утяхово, Тенишево, Гоголиха, Деушево и другие, известные в Правобережье, были повторены и на новых землях Заволжья. Одновремепнр усиливается поток переселенцев из центральных и южнерусских областей, с Украины, что также отразилось в названиях новых селений: Московка, Питерка, Тульская, Курская, Пензятка, Можайка, Ливенка, Черниговка, Харьковская и т. д.

Называние переселенцами селений, возникающих на местах их нового жительства, в память о своей родине — явление распространенное во всем мире. Получило оно дальнейшее распространение и в дореволюционной России. В ходе интенсивного переселения крестьянского населения из России, Украины и Белоруссии в Западную Сибирь и далее на восток, происходившего в конце XIX — начале XX в., возникло и множество перенесенных названий: Вяземка, Киевка, Нижегородка, Полтавка, Самарка, Саратовка и т. д. Более того, родными именами назывались и целые волости Сибири. Как отмечалось в одном дореволюционном обзоре, «одна Смоленская волость приютилась в лесах Иркутских, другая — в Бийском уезде Томской губернии. Сычевская волость имеется в Курганском уезде Тобольской губернии, а Черниговская, Украинская, Полтавская, Зеньковская и им подобные встречаются в наиболее заселенных частях степных пространств Акмолинской, Приморской и Забайкальской областей». Да и да наших дней сохранились, например, в Омской области районы Нововаршавский, Одесский, Павлоградский, Полтавский, Таврический.

Топонимика открывает широкие возможности и для изучения различных аспектов хозяйственной деятельности. Здесь ограничимся лишь рассмотрением топонимии, связанной с сельским хозяйством. Современные названия, связанные с сельскохозяйственной деятельностью, не очень многочисленны, а главное — совершенно прозрачны в смысловом отношении: Аграрное, Агрогородок, Колхозабад, Совхозный, Семхоз, Птицеград, Зерноград, а поэтому останавливаться на них нет необходимости. Важнее сосредоточить внимание на тех формах сельского хозяйства, которые давно ушли в прошлое, но оставили заметный след в географических названиях. Понимание этих названий позволит читателю лучше представить себе прошлое, трудности, с которыми наши предки возделывали землю. В лесной зоне европейской части СССР длительное время господствовала подсечно-огневая система земледелия. Эта система заключалась в кратковременном (до трех — пяти лет) использовании плодородия освобожденных от леса почв, удобренных только золой от сжигаемого леса. Истощенные и заросшие сорняками участки забрасывались на более или менее продолжительный срок, иногда до 20—30 лет.

Важность подсечно-огневого земледелия для хозяйственной жизни средневековой России, длительность существования этого способа земледелия, а также его широкое территориальное распространение по всей лесной зоне обусловили формирование исключительно развитой терминологии для обозначения различных этапов подготовки участка и его использования. Большая часть этих терминов получила широкое применение в топонимии. Наиболее древним термином подсеки может считаться ляда (лядина), который связан с самым ранним вариантом подсечного способа, так называемым лядинным земледелием. Сущность этого варианта подсеки заключалась в том, что вырубленный и выгоревший участок не распахивался, а лишь бороновался, обычно с помощью суковатки — елки, у которой наполовину обрубались крупные ветви, после чего на участке что-либо сеялось или сажалось (например, репа). Неистощенная земля, удобренная золой, в течение одного-двух лет давала хорошие урожаи, а затем забрасывалась. С развитием земледельческих орудий к началу XIV в. лядинн oe земледелие постепенно заменяется пахотным, однако местами, особенно на Севере, этот переход растянулся до XIX в.

Слова ляда, лядина, давшие название этому способу, в говорах русского языка имеют до 25 различных значений. Исходным было значение «участок в лесу, обработанный подсечным способом под поле», а остальные отражали разные стадии расчищенности, обработанности или зарослости участка, вплоть до таких далеких от исходного значений, как «болото», «озеро». В русской топонимии этот термин нашел широкое отражение: Ляды, Долгие Ляды или Долголядье, Лядощи (Московская обл.), поселок городского типа Новая Ляда (Смоленская обл.,), Ляды, Ляденки, Лядинки, Лядины (Псковская обл.) и т. д.

И в лядинном, и в пахотном вариантах подсеки этап вырубки леса и раскорчевки вырубленного участка характеризуется терминами, образованными от корней дор и тереб. Смысл этих корней становится понятным, если сравнить их с известными словами драть и теребить. Таким образом, дор и тереб — это участки, на которых лес выдран, вытереблен, вырван с целью подготовки их к посеву. Хотя значение этих терминов практически одинаково, области их распространения различны. Как установили специалисты по древнему русскому языку, термины от корня дор господствуют к северу от Москвы, вплоть до Архангельской области, и к западу, до Нижней и Средней Вислы, а от корня тереб — к югу и юго-западу, вплоть до Карпат, Чехии и Венгрии, что позволяет им связывать дор с областью расселения кривичей, а тереб — вятичей. Следует обратить внимание, что с корнем дор связаны и такие важные для географии слова, как деревня, дорога, дерн. От обоих корней образовано большое число названий населенных пунктов, но преимущественно сельского типа: Дор, Доры, Дорки, Доровица, Дорочки, Дорище, Подарки, а также Теребуш, Подтеребово, Тербуны, Теребовля.

Следующий этап — сжигание вырубленного и выкорчеванного леса — обычно обозначается терминами, образованными от корней гарь, пал, огонь. В разных областях встречаются топонимы Гари, Гарь, Пригари, Загарье, Опалиха, Огневщина. Расчищенный из-под леса и подготовленный к пахоте участок называется чисть, чища, новочистъ и т. п., а впервые вспаханный новина, починок, откуда образованы многочисленные топонимы Чисть, Починки, Новинки. Наконец, пахотный участок, истощенный и заброшенный, превращался в пустошь (а в некоторых говорах — в лядину, рамень, постепенно снова зараставшую кустарником и лесом. Этот термин находим в топонимах: село Пустоша (Московская обл.), город Пустошка (Псковская обл.). Рассмотренные термины первоначально обозначали только земельные участки, но с течением времени произошло расширение их значения от «земельный участок» через «земельный участок со двором», «двор с земельным участком» до «поселение». В этом последнем значении термины подсеки и проникали в названия населенных пунктов. Именно в результате такого развития из термина дор — «участок, подготовленный под пашню», образовался термин деревня — «сельское поселение». Отделение терминов подсеки в первичном значении от тех, которые возникли в последующем, зачастую требует кропотливых лингвистических разысканий.

Непосредственно с подсечным земледелием связан и термин рамень. Он имеет широкий спектр значений, отражающих различные этапы подсеки. Первоначально рамень — «пашня в лесу», «росчисть среди леса», но затем, в процессе развития термина, он приобрел значения «пашня, заросшая лесом», «лес на заброшенной пашне», «лес». Последнее значение является наиболее распространенным в наши дни. Так, согласно словарю Э. М. Мурзаева, рамень — «густой лес; хвойный еловый лес», на Севере СССР — «густой темный лес, ельник». Известна местность Раменье Замосковное, которая впервые упоминается в духовной грамоте московского князя Ивана Даниловича Калиты (1339) в числе земель и селений, завещаемых им жене. Эта местность простиралась на юго-восток от Москвы, вдоль течения реки Москвы. Память об этой местности сохранилась в названии подмосковного города Раменское. Кроме того, существует множество деревень Раменье, Раменки, несколько речек Раменки, озера Рама, Раменье и Подрамень, болота Рамень и Раменское. Обилие и разнообразие топонимов, образованных от этого термина, свидетельствуют о его длительном и интенсивном употреблении в русском языке — с XIV в. и до наших дней. Более широкие по значению общие названия участков пахотной земли связаны с терминами поле, нива: Великое Поле, Нивы, Горбатая Нива, Нивки — вот лишь отдельные примеры широкого применения этих терминов в образовании названий.

Нами рассмотрены только некоторые группы названий с точки зрения содержащейся в них информации, но и они хорошо показывают, какие интересные и разнообразные сведения географического характера могут быть извлечены из них. Вместе с тем стало понятным и то, что, казалось бы, очевидное значение многих названий нередко бывает ошибочным. Это обстоятельство надо учитывать путешественникам, перед которыми стоит задача комплексного использования всех названий для получения всесторонней характеристики местности, где они будут проходить. Для многих районов нашей Родины уже созданы топонимические сводки — они рассмотрены в последней главе. А для территорий, еще не обеспеченных подобными описаниями или словарями, их предстоит создавать. В этом деле добровольные исследователи-топонимисты могут оказать неоценимую помощь.


БИБЛИОТЕКА

Туризм и топонимика
Топонимика водных маршрутов
Топонимика в горном туризме
Топонимика в спелеотуризме
Туристу о названиях городов
Экскурсия по городу
Топонимика как источник для изучения местности
Туристский вклад в топонимику
Что читать по топонимике
Краткий словарь топонимических терминов









Рейтинг@Mail.ru Использование контента в рекламных материалах, во всевозможных базах данных для дальнейшего их коммерческого использования, размещение в любых СМИ и Интернете допускаются только с письменного разрешения администрации!