Музеи

Домик Лермонтова

Зал четвертый. Поэма «Демон». Роман «Герой нашего времени»

При входе в четвертый зал, в простенке между окнами, помещен известный литографский портрет М. Ю. Лермонтова в кавказской бурке. Художник И. А. Астафьев, пользуясь прижизненными портретами поэта и воспоминаниями современников, создал в 1883 году правдивый и выразительный образ Лермонтова. Запоминаются его большие красивые глаза, задумчивый и несколько грустный взгляд. Этим портретом открывается экспозиция зала, посвященного в основном творческой истории двух гениальных созданий Лермонтова — поэмы «Демон» и романа «Герой нашего времени».

Как бы эпиграфом к этим темам являются находящиеся рядом с портретом два лермонтовских текста, подчеркивающих связь названных произведений с Кавказом.

Первый текст — строки из поэмы «Демон»:

И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял,
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел,— и горный зверь, и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали;
И золотые облака
Из южных стран, издалека
Его на север провожали;
И скалы тесною толпой,
Таинственной дремоты полны,
Над ним склонялись головой,
Следя мелькающие волны;
И башни замков на скалах
Смотрели грозно сквозь туманы —
У врат Кавказа на часах
Сторожевые великаны!

Второй текст — строки из романа «Герой нашего времени»:

«Вчера я приехал в Пятигорск, нанял квартиру на краю города, на самом высоком месте, у подошвы Машука... Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона. На восток смотреть веселее: внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок; шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа,- а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльборусом.— Весело жить в такой земле!»

Такие прекрасные, ставшие в русской и мировой литературе классическими описания природы явились отражением ярчайших кавказских впечатлений. Представленные в 4-м зале экспонаты переносят нас в далекое прошлое, к первоисточнику этих впечатлений — к тем местам, людям, событиям, документам, которые связаны с замыслом и творческой историей бессмертных творений Лермонтова. Большое значение для М. Ю. Лермонтова имело пребывание его в Грузии.

И перед ним иной картины
Красы живые расцвели:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали;
Счастливый, пышный край земли!

Стоянка Нижегородского драгунского полка, в котором служил Лермонтов, находилась недалеко от Тифлиса, что позволяло поэту бывать в этом замечательном древнем городе. Он произвел на него сильное впечатление своей необычной красотой, особой восточной экзотикой, своеобразным бытом его жителей.

Это чувствуется и на помещенной в экспозиции картине работы Лермонтова «Вид Тифлиса» (холст, масло, 1837, копия). Золотистые и голубые тона создают какое-то приподнятое настроение. На картине изображена быстро несущая свои воды Кура. Справа на отвесной скале стоит Метехский замок. Слева — сады с белеющими в них отдельными домиками. На берегу Куры две женщины, пришедшие, по-видимому, за водой. В центре — остроконечная гора, у подножия которой и дальше в глубине картины видны строения Тифлиса. На заднем плане — гора Мтацминда.

В экспозиции в центре раздела, посвященного Грузии, помещены старинные грузинские музыкальные инструменты — сааз и бубен — непременные атрибуты повседневной жизни народов Кавказа. Здесь же представлена интересная по колориту и настроению картина художника Г. Г. Гагарина «Кузница в Тифлисе» (масло, 1840). Грузинские краеведы утверждают, что художник изобразил кузницу знаменитого оружейного мастера Геурга, упомянутого Лермонтовым в прозаическом наброске «Я в Тифлисе» и в черновике стихотворения «Поэт»:

В серебряных ножнах блистает мой кинжал,
Геурга старое изделье...

Находясь в Кахетии, где стоял Нижегородский полк, М. Ю. Лермонтов посещает Цинандали — имение замечательного грузинского поэта Александра Гарсевановича Чавчавадзе — отца Нины Александровны Грибоедовой.

Здесь, в одной из образованнейших и культурных семей Грузии, Лермонтов отдыхал душой, встречаясь с передовыми людьми Закавказья. «Хороших ребят здесь много, особенно в Тифлисе есть люди очень порядочные»,— делился он своими впечатлениями о встречах на грузинской земле. В экспозиции представлены портреты А. Г. Чавчавадзе и М. Ф. Ахундова.

С известным азербайджанским поэтом и драматургом Мирзой Фатали Ахундовым, в то время еще начинавшим свою литературную деятельность, М. Ю. Лермонтов, как утверждает И. Л. Андроников, мог познакомиться в Тифлисе. Возможно, именно у М. Ф. Ахундова, автора элегической поэмы «На смерть Пушкина», он начал учиться азербайджанскому языку. «Начал учиться по-татарски,— писал Лермонтов С. А. Раевскому,— язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе,— да жаль, теперь не доучусь, а впоследствии могло бы пригодиться».

Это увлечение азербайджанским языком было проявлением общего интереса М. Ю. Лермонтова к восточной культуре. Посещение Кавказа и особенно Грузии помогло Лермонтову глубже изучить устное творчество народов Кавказа. Знакомство с их бытом, с местными легендами и преданиями оставило глубокий след в творчестве поэта.

В ссылке Лермонтов записал народную сказку об Ашик-Керибе. На небольшом стенде помещен автограф этой сказки. Рядом с ним — рисунок поэта «Тифлис» (1837). Изображенные на нем сцены будничной жизни старого города могут служить своеобразной иллюстрацией к сказке, в которой древний «Тифлис» занимает важное место.

В своих поэтических прозведениях Лермонтов проявил огромную осведомленность в области кавказского фольклора. С поразительным художественным мастерством и тактом поэт вводил в свои произведения отдельные образы, мотивы, сюжеты, почерпнутые. из устного творчества народов Кавказа. Здесь и предание о бессмертом смелом Амиране, скованном верховным божеством и заключенном в пещеру («Демон»), и легенды о борьбе юноши с тигром или барсом («Мцыри»), и мотивы песен гребенских казаков («Казачья колыбельная песня»), и множество других народных преданий, песен, сказок, образы из которых органически вошли во многие произведения М. Ю. Лермонтова.

Значение Кавказа для своего поэтического творчества Лермонтов сам определил двумя стихотворными строками:

Мой гений сплел себе венок
В ущелинах кавказских скал.

У входа в четвертый зал на двух простенках расположены материалы к поэме «Демон». Много лет упорного труда и творческих исканий посвятил Лермонтов этой поэме. Он работал над ней с перерывами, начиная с юношеских лет и до последних дней своей жизни. Первый замысел поэмы относится к 1829 году. Уже до 1833 года поэт создал несколько вариантов. Много раз он менял ее замысел, время и место действия. Ни один из созданных вариантов не удовлетворял поэта. Некоторое представление об этом упорном творческом труде дают помещенные в витрине автографы.

Вот две страницы из первой редакции «Демона». Пятнадцатилетний поэт в 1829 году написал первый (впоследствии переработанный) вариант начала поэмы:

Печальный демон, дух изгнанья,
Блуждал под сводом голубым,
И лучших дней воспоминанья
Чредой теснились перед ним...

Рядом - страница из второй редакции (1830) и два отрывка из редакции 1831 года. В эту третью редакцию поэмы Лермонтов впервые ввел знаменитый диалог. В одном из представленных автографов 1831 года читаем:

Она
На что мне знать твои печали,
Зачем ты жалуешься мне? Ты виноват...
Незнакомец
Против тебя ли?
Она
Нас могут слышать...
Незнакомец
Мы одне!
Она
А бог?Незнакомец
На нас не кинет взгляда!
Он небом занят, не землей.

Этот диалог в редакции 1838 года стал диалогом между Демоном и Тамарой.

Судьбу творческих исканий М. Ю. Лермонтова решила поездка его по Кавказу в 1837 году. Знакомство поэта с природой Кавказа, с местными народными легендами оказалось решающим в создании «Демона». Местом действия был избран твердо Кавказ, так как величественная и таинственная природа Кавказских гор давала наиболее красочный романтический и в то же время реальный фон.

Сразу же по возвращении с Кавказа, полный глубоких и волнующих впечатлений, Лермонтов в 1838 году создает наиболее совершенный кавказский вариант поэмы. Однако и после этого он не прекращает работы над ней, внося новые поправки и дополнения. В поэме «Демон» воплощена идея, которая волновала поэта всю жизнь,— идея отрицания всего косного, реакционного, что угнетает человеческую личность. Демон в поэме Лермонтова — образ непокорного, мятежного духа. «Я царь познанья и свободы»,— говорит он о себе.

За жажду к познанию, за сомнение в справедливости порядка, установленного высшим существом, Демон отвергнут богом. Озлобленный ничтожеством всего окружающего и самим богом, Демон на повсеместно господствующее зло отвечает злом. Но

Он сеял зло без наслажденья.
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья —
И зло наскучило ему.

Увидев однажды Тамару, Демон проникся к ней глубоким чувством. В любви к Тамаре он надеялся найти свое счастье, вновь возродить в себе веру в добро, в красоту жизни.

И входит он, любить готовый,
С душой, открытой для добра,
И мыслит он, что жизни новой
Пришла желанная пора.

Он даже готов был «с небом примириться», то есть отойти от той тяжелой и неравной борьбы в одиночестве, которая приносила ему столько мучений.

Но это была только мимолетная надежда Демона и его минутная слабость. Надежда эта рушится. Тамара умирает от поцелуя Демона. Простая земная девушка, несмотря на благородство и красоту ее чувств, оказалась беспомощной и слабой перед могучей силой чувств Демона. И это не случайно так происходит в поэме. М. Ю. Лермонтов последовательно утверждает свою главную философскую мысль: тот, кто глубоко, как Демон, познал всю несправедливость окружающего его мира, тот не может возвратиться к безмятежной и благодушной жизни, к слепому повиновению установленным порядкам. Демон по-прежнему остается гордым духом протеста, познания, сомнения, отрицания.

И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..

В этой мятежности, гордой непримиримости — сила и привлекательность образа Демона. Передовые современники поэта и последующие поколения видели в нем воплощение революционных стремлений. Не случайно страстные монологи Демона, проникнутые жаждой борьбы и протестом, Ульяна Громова читала славным героям-молодогвардейцам в застенках фашистского гестапо. Но вместе с силой Демона М. Ю. Лермонтов показывает и его слабые стороны: он одинок в своей борьбе. Одиночество рождает в нем чувство индивидуализма.

Демон чувствует трагичность своего существования. Бесплодность борьбы в одиночестве приносит ему невыносимые страдания. Глубокая трагедия чувствуется в его словах, обращенных к Тамаре:

О! если б ты могла понять,
Какое горькое томленье
Всю жизнь, века без разделенья
И наслаждаться и страдать,
За зло похвал не ожидать,
Ни за добро вознагражденья;
Жить для себя, скучать собой,И этой вечною борьбой
Без торжества, без примиренья!

В страданиях Демона, как и во всей его борьбе, мы видим стремление Лермонтова показать трагедию человеческой личности в условиях насилия и произвола. Судьба Демона — это судьба многих современников поэта. В этом отношении поэма перекликается с другими произведениями Лермонтова — «Маскарад», «Герой нашего времени»... Чувства, переживаемые Демоном, во многом свойственны и Арбенину, и Печорину. Поэма проникнута мятежным настроением самого Лермонтова и его грустной мыслью о судьбе современного ему поколения.

Вот почему поэма так глубоко взволновала читателей. При жизни М. Ю. Лермонтова она не была напечатана, но ходила по рукам в многочисленных списках. В экспозиции помещен список «Демона», сделанный собственноручно великим русским критиком В. Г. Белинским. Переписав и несколько раз перечитав поэму, Белинский с восторгом писал: «Демон» сделался фактом моей жизни, я твержу его другим, твержу себе, в нем для меня миры истин, чувств, красот».

Творческая история «Демона» тесно связана с Варварой Александровной Лопухиной, портрет которой представлен в экспозиции. Это копия с акварели Лермонтова (1832). Поэт изобразил В. А. Лопухину в образе испанской монахини.

Искреннее чувство любви к Варваре Александровне Лермонтов пронес через всю свою жизнь. «Будучи студентом,— вспоминал А. П. Шан-Гирей,— он был страстно влюблен... в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную В. А. Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная... Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей...» С этой большой, полной душевной боли любовью поэта связаны многие его поэтические создания. В. А. Лопухиной посвящает Лермонтов и поэму «Демон»:

Я кончил — и в груди невольное сомненье!
Займет ли вновь тебя давно знакомый звук,
Стихов неведомых задумчивое пенье,
Тебя, забывчивый, но незабвенный друг?..

Среди экспонатов, относящихся к поэме «Демон», большой интерес представляют также копии с рисунков Лермонтова «Дарьял», «Грузинки на крыше сакли», «Развалины на берегу Арагвы». Все они созданы в 1837 году. Первый биограф Лермонтова профессор П. А. Висковатый писал: «Собирая от местных жителей старинные их предания, он (Лермонтов) часами проводил за альбомами и даже с кистью в руках. Многие места Дарьяльского ущелья, перевал и по реке Арагве сняты им».

В верховьях Арагвы поэт зарисовал развалины старинной крепости. Работая в это время над «Демоном», он в своем творческом воображении превратил эту крепость в замок Гудала.

Высокий дом, широкий двор
Седой Гудал себе построил...
Трудов и слез он много стоил
Рабам послушным с давних пор.
С утра на скат соседних гор
От стен его ложатся тени.
В скале нарублены ступени;
Они от башни угловой Ведут к реке, по ним мелькая,
Покрыта белою чадрой,
Княжна Тамара молодая
К Арагве ходит за водой.

В конце поэмы М. Ю. Лермонтов снова мысленно обращается к крепости, изображенной им на рисунке «Развалины на берегу Арагвы». Но теперь это, как и на рисунке, уже развалины. Он описывает их в эпилоге поэмы, когда замок Гудала пришел в запустение.

На склоне каменной горы
Над Койшаурскою долиной
Еще стоят до сей поры
Зубцы развалины старинной.
Рассказов, страшных для детей,
О них еще преданья полны...

Поэма «Демон» была напечатана лишь через 15 лет после смерти Лермонтова. Она вышла двумя отдельными изданиями в 1856 и 1857 годах за границей (в г. Карлсруэ, Германия). Центральное место в экспозиции четвертого зала отведено роману «Герой нашего времени».

В витрине помещены отдельные номера журнала «Отечественные записки». Читатели этого журнала в 1839 году впервые прочитали повесть «Бэла», составившую затем часть романа. Вот этот журнал - 1839 год, том 2, № 3. На странице 167 заглавие: «Бэла. Из записок офицера о Кавказе».

Рядом — другой экземпляр журнала (1839 год, т. 6, № 11). В нем впервые появилась вторая повесть — «Фаталист». В подстрочном примечании к ней редакция сообщала: «С особенным удовольствием пользуемся случаем известить, что М. Ю. Лермонтов в непродолжительном времени издаст собрание своих повестей, и напечатанных, и ненапечатанных. Это будет новый, прекрасный подарок русской литературе». Этого подарка читателям пришлось ждать недолго. В экспозиции помещен драгоценный экспонат — первое издание романа. На титульном листе его читаем: «Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова. СПб. В типографии Ильи Глазунова и К°. 1840».

Вскоре после выхода романа в свет В. Г. Белинский писал: «Герой нашего времени» обнаружил в Лермонтове такого же великого поэта в прозе, как и в стихах. Этот роман был книгою, вполне оправдывавшею свое название. В ней автор является решителем важных современных вопросов». Чем же взволновал роман современников Лермонтова? Уже само название романа раскрывает замысел Лермонтова. В образе Печорина он показал типичного представителя молодого поколения 30-х годов XIX века, человека мыслящего и одаренного, но искалеченного условиями жизни светского общества, оторванного от жизни своей страны, своего народа.

М. Ю. Лермонтов отразил в романе свои печальные раздумья о современной ему действительности.

Белинский в статье о Лермонтове хорошо определил глубокую связь поэта с современностью. Великий критик говорил, что прошедшее, к которому обращался Лермонтов, «чтобы там искать жизни, которой он не видит в настоящем», не могло долго удовлетворять поэта. Он должен был «возвратиться к настоящему, которое жило в каждой капле его крови, трепетало с каждым биением его пульса, с каждым вздохом его груди». Тесная связь творчества Лермонтова с современностью особенно ярко проявилась в его произведениях после первой ссылки. Животрепещущими вопросами современной поэту действительности навеяны поэмы «Демон» и «Мцыри». Но наиболее глубоко это выражено в романе «Герой нашего времени» и во многих стихотворениях, написанных поэтом после возвращения с Кавказа («Дума», «И скучно и грустно», «Не верь себе» и другие).

То, чего не мог достичь Лермонтов в романе «Княгиня Лиговская», где мы встречаемся с прообразом Печорина, нашло полное воплощение в «Герое нашего времени». Определяющую роль в этом играли кавказские впечатления Лермонтова. Теперь Печорин действует не в столичных гостиных, а в разнообразной социальной среде, в самых различных жизненных ситуациях. Здесь и «водяное общество», и армейские офицеры, и контрабандисты, и горные аулы с их обитателями. И всюду, во всей этой разнообразной среде, Печорин — чужеродное тело, скучающий, «лишний человек», приносящий только горести тем, с кем его сталкивает жизнь.

Печорин — человек волевой, деятельный. Но вся его деятельность замкнута в сфере личной жизни. Не находя применения своим силам на общественно полезном поприще, он тратит свою жизнь по пустякам. В Тамани ввязывается в историю с контрабандистами, в Пятигорске и Кисловодске завязывает трагическую любовную интригу и убивает на дуэли Грушницкого, похищает Бэлу из аула...

Между тем Печорин — мыслящая личность. В минуты самоанализа он сам осознает трагичность и бесцельность своего существования. В ночь перед дуэлью с Грушницким он с грустью рассуждает: «Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А верно она существовала, и верно было мне назначенье высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначенья, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стоемлений, лучший цвет жизни».

Образом Печорина — этого, как было принято называть, «лишнего человека» — роман «Герой нашего времени» находится в близком родстве с романом А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Лермонтов сам сознательно подчеркнул это, назвав своего героя Печориным. Это сразу же еще при жизни Лермонтова заметил В. Г. Белинский. В витрине его слова: «Печорин... это Онегин нашего времени, герой нашего времени. Несходство их между собою гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою...»

Некоторые критики, главным образом из реакционного лагеря, усмотрели в романе и другое сходство. Они утверждали, что в образе Печорина Лермонтов нарисовал собственный портрет.

Этим критикам М. Ю. Лермонтов дал ответ в предисловии ко второму изданию романа (1841). В экспозиции помещен автограф — черновой набросок этого предисловия. В нем поэт, подчеркивая типичность образа Печорина, писал: «Герой нашего времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина?.. Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того желали?..» Роман «Герой нашего времени» получал неизменно высокую оценку в передовой русской критике и у писателей-классиков.

Н. Г. Чернышевский отмечал: «Лермонтов — мыслитель глубокий для своего времени, мыслитель серьезный — понимает и представляет своего Печорина как пример того, какими становятся лучшие, сильнейшие, благороднейшие люди под влиянием общественной обстановки их круга...» «Никто еще не писал у нас такою правильною, прекрасною и благоуханною прозою»,— писал Н. В. Гоголь в 1846 году. «Я не знаю языка лучше, чем у Лермонтова,— говорил А. П. Чехов.— Я бы так сделал: взял его рассказ и разбирал бы, как разбирают в школах, по предложениям, по частям предложения. Так бы и училсч писать»

Л. Н. Толстой в собственноручном списке книг, оказавших на него влияние, отмечал: «Лермонтов. Герой нашего времени. Тамань. Очень большое». Глубокое отражение в романе получили впечатления Лермонтова от поездки по Кавказу. Какое-то истинное происшествие, случившееся с ним во время пребывания в 1837 году в Тамани, послужило сюжетной основой одноименной повести.

В экспозиции помещена копия с рисунка поэта «Тамань» (карандаш, 1837). Он, несомненно, связан с замыслом повести. Кроме сходства изображенного на рисунке места с описанием места действия повести, подтверждением этому могут служить и воспоминания товарища Лермонтова по Гродненскому гусарскому полку М. И. Цейдлера.

Побывав в Тамани, Цейдлер был восхищен красотой соседки, жившей в маленьком домике на обрывистом берегу. Он упоминает и о другом своем соседе — мальчике с бельмами на глазах, который, несмотря на бельма, бойко ходил по утесистому берегу. Сопоставляя впоследствии все это с повестью «Тамань», Цейдлер пришел к выводу, что он, по-видимому, жил в том же доме, где до этого жил Лермонтов, что поэт также видел все это и использовал в своей повести. «Мне даже помнится,— писал Цейдлер,— что, когда я, возвратясь, рассказывал в кругу товарищей о моем увлечении соседкою, то Лермонтов пером (на самом деле — карандашом.— П. С.) начертил на клочке бумаги скалистый берег и домик, о котором я вел речь».

Этот рисунок был найден в 1919 году в Уфе. На рисунке, слева, на скалистом берегу моря стоит небольшой домик. Около берега лодка. В море парусное судно, и рядом с ним парусная лодка.

У М. Ю. Лермонтова место действия повести описано так: «...Мы подъехали к небольшой хате, на мом берегу моря... Берег обрывом спускался к морю почти у стен ее, и внизу с беспрерывным ропотом плескались темно-синие волны. Луна тихо смотрела на беспокойную, но покорную ей стихию, и я мог раз» личить при свете ее, далеко от берега, два корабля, которых черные снасти, подобно паутине, неподвижно рисовались на бледной черте небосклона». Здесь же рядом помещен другой рисунок Лермонтова — «Вид Бештау около Железноводска».

В центре — картина Лермонтова «Вид Пятигорска» (масло, 1837, копия). На ней — вид города со стороны бывшего Елизаветинского источника.

Справа на картине изображена гора с дорожкой к гроту. По дорожке идет мужчина в сюртуке и цилиндре. Слева - Горячая гора. В центре - всадник Внизу виднеется город, река Подкумок. Вдали протянулась цепь снеговых гор с Эльбрусом. Когда смотришь на картину, становится очевидным, что М. Ю. Лермонтов изобразил на ней один из тех видов, которые произвели на него самое сильное впечатление. Не случайно этот же вид описан в повести «Княжна Мери». Как в повести, так и на картине, внизу «пестреет чистенький, новенький городок... а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин». И дорожка, ведущая к гроту, запомнилась поэту. Именно по ней, спасаясь от предгрозового зноя, устремился Печорин в прохладную тень грота и там неожиданно встретился с Верой.

Больше того, картина создает впечатление, что на ней изображен этот самый знаменательный день встречи Печорина с Верой: «Сегодня я встал поздно; прихожу к колодцу — никого уже нет. Становилось жарко; белые мохнатые тучки быстро бежали от снеговых гор, обещая грозу: голова Машука дымилась, как загашенный факел; кругом него вились и ползали, как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будто зацепившиеся за колючий его кустарник. Воздух был напоен электричеством. Я углубился в виноградную аллею, ведущую в грот...»

Большой интерес представляет помещенный в экспозиции портрет Н. В. Майера. Известно, что некото рые из лиц, с которыми приходилось Лермонтову встречаться в Пятигорске и Ставрополе, послужили прототипами для персонажей повести «Княжна Мери». Это отметили современники поэта. «Те, которые были в 1837 году в Пятигорске,— писал Сатин,- вероятно, давно узнали и княжну Мери, и Грушницкого, и в особенности милого, умного и оригинального доктора Майера».

Николай Васильевич Майер служил летом 1837 год в Пятигорске. Он был близко связан с сосланными на Кавказ декабристами и пользовался их глубоким уважением. Это был человек живой и остроумный. Своим умом, душевной теплотой он привлекал к себе симпатии лучших людей. Майер впоследствии послужил Лермонтову прототипом образа Вернера. Декабрист Н. И. Лорер вспоминал, что Майер «был очень дружен с Лермонтовым, и тот целиком описал его в своем романе «Герой нашего времени» под именем Вернера — и так верно, что, кто знал Майера, тот сейчас же и узнавал».

С изумительным художественным мастерством описывает М. Ю. Лермонтов в романе кавказскую жизнь. Об этом с восторгом писал Белинский: «...в «Герое нашего времени» вы видите повседневную жизнь обитателей Кавказа, видите ее в повести и драме нашего времени, олицетворенную в типических характерах, которые с таким творческим искусством изображает художническая кисть г. Лермонтова. Тут не одни черкесы: тут и русские войска, и посетители вод, без которых неполна физиономия Кавказа. Бывшие там удивляются непостижимой верности, с какой обрисованы у г. Лермонтова даже малейшие подробности». Увлеченный поэтичностью изображения Лермонтовым Пятигорья, художник М. А. Зичи приехал в 1881 году в Пятигорск и Кисловодск, чтобы с натуры зарисовать описанные поэтом места и создать иллюстрации к повести «Княжна Мери».

«Я был поражен,- писал Зичи,- необыкновенною точностью его описания весьма даже не живописных местностей, а также строений, где, по его рассказу, как бы происходил роман «Княжна Мери»... Кажется, будто бы княгиня и княжна Лиговские жили в доме по старому бульвару в Пятигорске, на самом деле существующему по сию пору. Дом Реброва в Кисловодске и окно княжны Мери показывают с твердой уверенностью, а также скалу, где произошла дуэль и был убит Грушницкий».

В экспозиции представлены литографии с рисунков М. А. Зичи. Они представляют большой интерес и историческую ценность не только как иллюстрации к повести «Княжна Мери», но и как документальные зарисовки лермонтовских мест в их первобытном виде. Своеобразными изобразительными материалами к творческой истории романа являются помещенные в экспозиции картины М. Ю. Лермонтова «Вид Эльбруса» (масло, 1837, копия), Л. Ф. Лагорио «Дарьял» (масло. 1861), Лукина «Почта на Военно-Грузинской дороге» (масло, середина XIX века). Роман «Герой нашего времени» пользовался огромным успехом у читателей и уже на следующий год потребовалось новое, второе издание.

В рецензии на третье издание книги в 1843 году Белинский писал: «Никто и ничто не помешает ее ходу и расходу — пока не разойдется она до последнего экземпляра; тогда она выйдет четвертым изданием, и так будет продолжаться до тех пор, пока русские будут говорить русским языком...»